Одесса всегда гордилась тем, что купальный сезон здесь длился круглый год...

...когда заканчивались купания на пляжах, они продолжались «в заведениях общественной помойки» (так в старину говорили), то есть в банях. Так стоит ли удивляться, что первая одесская баня появилась раньше самой Одессы. Она была основана (баня, а не Одесса) ещё в Хаджибее турецким пашой Ахметом.

Чистюли и чистоплюи

Узнав о приближении к Хаджибею русских войск, многие турки во главе с пашой решили бежать, то есть намылиться, то есть смыться. Для чего, естественно, отправились в баню. Тут-то и проявился стратегический талант Дерибаса. Вместо того, чтобы перерезать турок, он перерезал водоподачу. Голые турки с пеной у рта и в других доступных для пены местах заперлись в бане и решили стоять насмерть. Но не таков был гений Дерибаса. Он принял тактическое решение: тактично включил воду и назначил осаждённых банщиками (с чаевыми и правом бесплатной помывки). Паша Ахмет сдался, в смысле, не устоял, потому что именно об этом мечтал с детства.

Так появились в Одессе турецкие бани, а этнографической особенностью турецких бань стал массаж, который, и это ни для кого не секрет, «делает мышцы гибкими, а тело освобождает от усталости». Обученные люди, одетые в специальную униформу, то били клиента кулаком, то хватали за руку или за ногу и выкручивали их, то начинали топтать ногами. Считалось, что клиент при этом получает нечеловеческое удовольствие. Перечитывая эти строки, вдруг понимаешь: насколько сильна преемственность традиций, как всё это напоминает работу нашего ОМОНа, который тоже делает своим клиентам «мышцы гибкими, а тело освобождает от усталости».

Насколько одесситы были прогрессивно мыслящими людьми можно судить по тому, что ещё совсем недавно европейская культура осуждала купания. Паниковский, который плакался Остапу Бендеру в жилетку, что он не мылся два года, прослыл бы в Европе шикующим чистоплюем. Королева Испании Изабелла Кастильская, когда исповедовалась на старости лет, призналась, что за всю жизнь её мыли дважды: при рождении и в день свадьбы, — потому она просит у Господа прощение за оба эти греха.

Правда, в Европе всё же попадались прогрессивно мыслящие личности. Например, король Генрих ІV основал орден, особой привилегией членов которого было мыться в бане с мылом. Для того времени это был очень прогрессивный шаг. В члены ордена принимали не всех, а только тех, у кого было мыло. Даже самого короля на первых порах не хотели принимать. Дело в том, что королева накануне взяла да сдуру помылась и смылила последний обмылок. Но Генрих всегда находил выход из безвыходных ситуаций — он завёл новую королеву, которая, к счастью, никогда не мылась, правда, регулярно брилась, но Генриху такая «нетрадиционность» нравилась.

А ведь всего за несколько веков до этого в Древней Греции и аналогичном Риме без ванны и без бани жизнь, можно сказать, готова была остановиться. Например, Архимед решил, что в его возрасте каждый солидный мужчина должен открыть какой-нибудь закон природы. Что Архимед только для этого не предпринимал: и под душем стоял, и под дождём мок, — но никакой закон в голову не лез, а лезли лишь одни глупости, как в фильме «Девять с половиной недель». Но стоило только разок залезть в ванну — бац и закон. И какой! «Холодное тело, погружённое в горячую воду, выскакивает из неё со страшной силой». И это Архимед ещё умолчал про жуткий крик.

Гомер в своей «Илиаде» сообщает, что сам видел, как спартанский царь Менелай купался в ванне. И не в деревянной, как Архимед, а в серебряной, которую ему доставили на заказ. Кстати, это последнее, что видел Гомер, потому что с ванны забыли снять ценник. Гомер увидел цену и ослеп от удивления.

Развалины древней бани нашли даже при раскопках Помпеи. В те времена горячую воду, как и сейчас, давали крайне редко — лишь когда оживлялся Везувий. Сто лет он молчал, и жители Помпеи терпели. И вдруг пронёсся слух:

— Везувий ожил! Сейчас дадут горячую воду!

И народ побежал. Побежал, сломя голову, разрушая всё на своём пути. Помпея пала, но помылась. Пусть это только легенда. Но как она похожа на жизнь! — скажут вам жители наших посёлков Котовского или Таирова, идолопоклонники горячей воды.

Через форму к содержанию

А мы вернёмся в Одессу. Она росла, и вместе с ней росло количество бань. Бани, как в Древнем Риме, стали излюбленным местом поэтов и сатириков, ибо как и там, первые находили в женском отделении объект для вдохновения, а вторые в мужском — объект для сатиры.

Приободримся и приоденемся, подобно Ипполиту из бессмертной «Иронии судьбы», и залезем в ванну. Вернее, в её историю. Форма ванны рождала полёт конструкторской мысли. То появилась ванна в виде козетки, на которой, судя по картинам Давида, целыми днями валялась мадам Рекамье. То изобрели раскачивающуюся ванну. Говорят, такая конструкция позволяла ощущать себя на корабле. Иллюзия была полной, включая морскую болезнь, которую, увы, многие не любят, ибо она лишает человека возможности хранить тайну, что он ел на обед.

Время шло. Изысканность и разнообразие банных услуг в Одессе продолжали расти. Например, можно было принять при желании ванны щелочные или грязевые, сывороточные или молочные. Пробовали делать и винные, но этот тип ванн пришлось запретить — нашлось слишком много желающих в них захлебнуться.
Приболевшие богачи заказывали себе минеральные ванны из вод знаменитых источников Мариенбада или Виши. Причём, что удивительно, в Одессе лечебный эффект одной только ванны равнялся эффекту, который давали все целебные источники Европы вместе взятые. Врачи и курортологи долго и безуспешно бились над тайной такого совмещения и умножения целебных свойств, пока её однажды не раскрыл местный банщик:

— А как же им не совмещаться, ежели я ванну никогда не мою!

А какой популярностью пользовались семейные купальни, а по сути, ванны на 10-й станции Большого Фонтана. В семейные ванны приезжали якобы с супругой якобы принять ванну якобы с оздоровительными целями. Эти оздоровительные процедуры считались настолько важными, что семейные ванны перешли на круглосуточный режим обслуживания, а якобы супруги просто дежурили под стенами, готовые без всякого «якобы» за вполне разумную цену подарить каждому желающему семейное счастье в банном кабинете на час или на ночь, что на банном сленге подразумевало «выпустить пар».

Прощай, немытая Одесса!

Но самой знаменитой одесской баней была баня Исаковича на Преображенской (потом она стала гарнизонной).

Особую славу бане Исаковича придавал гревший в ней воду самый большой в городе паровой котёл. Но однажды утром жители соседней улицы Кузнечной не смогли по улице пройти, потому что тот котёл перегородил всю проезжую часть, рванув на волю. Соответствующими органами даже было проведено следствие. Объяснилось всё достаточно прозаично: так как в 60-е годы прошлого века начинались полёты в космос, то, оказывается, котёл, тоже мечтавший полететь, таки полетел, а мягкую посадку совершил именно на Кузнечной. Так одесситы в который раз удивили мир, продемонстрировав новый тип космического двигателя — паровой.

Наверное, правильно сказать, что каждая одесская баня была чем знаменита. Так, «Общественные бани» на ул. Новорыбной (Пантелеймоновской) славились изысканным обществом, которое приходило в «Общественные бани» потереть друг другу спинку и свистнуть у соседа общественное мыло. Или «Славянские мраморные бани с номерами», открытые на углу ул. Княжеской одесским предпринимателем Буковецким еще во второй половине ХІХ столетия. В их номера ходили с формулировкой: «Заодно и помоемся!». А разве могут кануть в безвестность «Харьковские бани» Уманского (ул. Пушкинская, 73), Современные зубоскалы наверняка уже готовы съехидничать: «Почему «харьковские»? Чем они отличались от киевских или мариупольских?». Так вот, запомните: отличались и принципиально — в том же доме обосновалась гостиница «Пушкин», которую облюбовали «жрицы любви» и провинциальные дамочки, приезжавшие в Одессу поправить своё здоровье с помощью гидропатических процедур. Причём, те процедуры проходили по методике и прейскуранту жриц, о чём не говорилось, но подразумевалось. Так вот, томящиеся дамочки занимались интенсивной терапией в «Харьковских банях», отбирая кусок хлеба у «жриц любви». Короче, если вам и после этого надо объяснять, в чём было главное отличие «Харьковских бань», то нам вас от души жаль.

Так что, как видим, банное дело в Одессе было на высоте. По крайней мере, уже к середине XIX века в Одессе работало более сорока «учреждений общественной помойки», как писали местные путеводители. А слава одесских бань была столь велика, что в 1889 году мытьё в одесской бане вдохновило Антона Павловича Чехова на знаменитую сентенцию: «В бане всё должно быть прекрасно: и мыло, и душ, и лицо, и ниже».
Валентин Крапива, Одесская жизнь