Очиститься! Очиститься! И закупить!

Весь город в эти дни в упоении и с каким-то гибельным восторгом штурмует магазины, прилавки и зазеркалье витрин. Известное дело, Рождество уже через два дня, а купить нужно так много и не забыть никого, кому будут адресованы подарки и поздравления.

Я не избежал этой участи и также был вынужден броситься, едва закончив сегодняшнюю работу, в водоворот людских потоков и завихрений, которые клубились близ супермаркетов и базаров в ближайшем торговом центре неподалёку от нашей работы. Тем более, что мне всё равно нужно было отоварить  выданный на работе подарочный чек на сумму, приятную во всех отношениях. Мне даже пришлось оставить особый подарок от приходского совета , который был вручен сегодня, на работе, чтобы не загружать предусмотрительно опустошённый рюкзак и запасную авоську.

В супермаркете, куда я направился, был вполне ожидаемый кошмар столпотворения и очередей, а персонал магазина имел в глазах тот непередаваемый ужас, который всегда появляется в дни, предшествующие большим праздникам и распродажам.

Какой-то вконец замотанный молодой человек из числа продавцов, с трудом скрывая внутреннее осатанение, всё же нашёл в себе силы любезно мне ответить, что горчичного порошока, к сожалению, нет. "Но он был!" - вскричал он с жаром. "Он точно был!" - и я его успокоил, сказав, что я видел горчичный порошок в другом магазине и я его обязательно там куплю.

Набирая в тележку всё то, что стояло у меня в списке, я вдруг увидел в какой-то холодильной витрине сало. Сало? вдруг в задумчивости сказал я про себя - и вдруг весь магазинный шум и гам и суета куда-то отодвинулись и стали доноситься до меня как будто бы издалека. Будто бы я оказался в центре тайфуна, где, как известно, всегда наблюдается противоестественное спокойствие. А что, не купить ли мне сала? подумал я. Эта мысль показалась мне настолько здравой, что я выбрал кусок посимпатичней весом в одно кило и также положил его в тележку.

Не думаю, что нужно описывать очередь к кассе - как известно, кто в армии служил, тот в цирке не смеётся. А кто брал билет  до Одессы на Витебском вокзале в Ленинграде летом 1980 года, когда Москва была закрыта по случаю олимпиады, и все пёрлись через Питер, того трудно удивить рождественской очередью в Копенгагене. Я когда-то брал такой билет - и даже в силу совершенной случайности купил их два. Один на сегодня, другой на завтра. Один был, правда, только  до Калинковичей - но Бог мой , это же сущая ерунда! Это такие пустяки, что, право, даже не стоит слишком о том задумываться. Поезд-то ведь был одесский! И не родился ещё такой проводник, которого нельзя было бы уломать на подъезде к белорусским Калинковичам на предмет продолжить поездку дальше до славного города Одессы.

Вобщем, это была в чем-то моя ошибка, когда я с этим лишним билетом подошёл к очередям, которые монолитно стояли в билетные кассы, и негромко спросил - кому до Калинковичей на завтра. Откуда-то из колоссальной людской толпы раздался вопль, слышный, наверное, всему вокзалу "Мне!!!!! Мне до Калинковичей!!!!!!". Расшвыривая набегающих на меня охотников уехать одесским поездом, ко мне прорвалась молодая и, что греха таить, симпатичная дама. В сильнейшей экзальтации она подтвердила свой клич из джунглей "Мне!!!!" и уверяла меня, что послушайте, ну это абсолютно неважно, что на завтра, это чепуха  и  что вообще никогда не сможет отменить счастья обладания билета на поезд до вожделенных Калинковичей. "Я вас целовать буду!! Мне так надо уехать! Вы поймите - мне обязательно надо уехать!! Мне это так важно!!". Не будь я стреножен сегодняшним отъездом, я бы право слово подумал - насчёт поцелуев. Но это всё равно бы осталось только моими мыслями - и вряд ли бы я стал как-то воплощать их в реальность.

Однако же, вернусь к магазинным покупкам. В кассе вдруг выяснилось, что то самое сало, о котором я вдруг задумался в магазине, не стоит ничего. Буквально. Кассовый аппарат и после третьей попытки продолжал утверждать, што цена ему, салу, то есть, ровно одна копейка ( одно эре - сотая часть кроны). Молодая кассирша затравленно глянула на меня и стала вызывать старшую кассиршу, а я , оглянувшись на очередь, извинился за неожиданную задержку. Очередь угрюмо молчала.

Явившаяся старшая кассирша глубокомысленно констатировала уже имеющийся непреложный факт, что сало это на халяву. Потому что спорить с бездушной кассовой машиной лучше даже не пытаться, а отбирать законную покупку у меня нет никаких оснований.  Несмотря даже на то, что всё купленное мною добро оплачивалось подарочным чеком. Халява в квадрате - это штука посильнее, чем Фауст Гёте.Вполне возможно, что где-то там в своих электронных мозгах машина вдруг хмыкнула и подумала - а почему бы, черт возьми, салу не быть на халяву?

"Пожалуйста!" - прозвучало от от кассы. "Аллес нормалес!" - ответил я. "Только тс-с-с-с, никому ни слова! Я имею приличный полувагон и завтра заберу остатки сала, которые лежит там в витрине! Но до завтра - молчание!". Обе кассирши поклялись на кассовом аппарате, что до завтра никто о фантастической цене не узнает.

Мистика! - подумал я. Это же ведь вековечная мечта хохла - сало на халяву. СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ ДАРОМ! И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЁТ ОБИЖЕННЫМ! Так говорилось в известной книге "Пикник на обочине".

Вот такое вот рождественское со мной произошло событие...