В страшный голодный 1933 год я учительствовал в одной из донских станиц. В cоседнем со мною дворе жил начальник политотдела МТС Ломовицкий, огромный рыжий жид. Жена его Эсфирь Абрамовна была такая же дебёлая, горбоносая, коротконогая. У супругов был единственный сын , восьмилетний Ор.
- Почему Ор? — спросил его папашу однажды учитель.
- Это значит Октябрьская революция, — пояснил Ломовицкий.
Все боялись Ломовицкого, как огня, поэтому имя одобрили. Но когда он вышел из учительской, заведующий учебной частью, седоусый физик сказал мне:
—Жидёнка-то хорошо обозвали. Вот только упустили, что Октябрьская революция еще и великая...
Родители очень гордились Ором.
Ребеночек всегда сидел на виду у мамаши, чинно, неслышно, и постоянно жевал то конфетку, то коржик, то куриный пупик.
Орочка хитро водил маслянистыми глазами и сидел, как воплощенная невинность, склонив головку набок и сдвинув толстенькие колена ножек.

Но вот однажды случилось такое, что жиды подняли гвалт на всю станицу. Утром Орочка сидел среди двора на стуле и перекладывал с руки на руку коржик , видимо, горячий. Его мать жарила что-то вкусное в летней кухне: пахло так, что дух захватывало. Подумайте, что значил запах жареного мяса, лука и сдобного теста весной 1933 года?

Я увидел, что через забор глядит на коржик и нюхает воздух казачонок Кузя. Он был ровесником Ора, но выглядел по другому. На худеньком, cловно из белого воска лице, светились большие серые глаза. Мать его умерла от голода еще зимой, а теперь умирал отец.

Мальчик смотрел недолго: он перелез через забор и, не сводя глаз с Ора, направился прямо к нему, одной рукой придерживая свои широкие штаны, а другую протягивая к Ору.
—Дай немножко, — донеслось до меня.
—Ма-му-ля ! — промычал Ор и ударил Кузю ногой. Кузя рванулся к коржику, жиденок завыл, стул упал, в воздухе, как белые колбаски, мелькнули Оровы ноги.
Из кухни выскочила мама. Со двора , наклонившись набок, что есть мочи убегал Кузьма. Папа - жид вышел на крыльцо в трусиках, ещё сонный.
—Что получилось?- спросил он грозно.
—Ой, — кричала мамаша, — он, этот бандит Кузьма, я и не знаю, что он хотел, но Орочка почти убился... Он уже днем отнимает у ребенка пищу.
Ломовицкий, взяв за руку Ора, зашагал к дому соседа. Пошел туда и я.
В полутемной, почти пустой комнате, возле кровати, на полу, сидел Кузя, вытянув, как гусенок, шею и испуганно глядел на нас.
- Сволочь, — выругался жид — ты бандитом хочешь быть?
- Вот он, возьмите, — заторопился Кузя, показывая на кровать прозрачным от худобы пальцем.
На кровати, накрытый каким-то темным тряпьем лежал отец Кузи с распухшим лицом. Возле его руки, большой и уже безжизненной, мы увидели нетронутый коржик.

Газета "Казачья лава" №6 за 1944 год.