Марьян Беленький

Эмиграция. 20-лет спустя

В моем израильском удостоверении личности стоит дата прибытия в страну – 18 июня 1991 года. . Позади остались концерты с Хазановым и Кларой Новиковой, публикации в «Правде», «Огоньке», Литгазете. Впереди было 20 лет нищеты, развод, инфаркт, диабет. Но тогда я этого не знал.

Происходившее в СССР летом 1991 я ощущал как тотальную катастрофу. В магазинах не было ничего, ходили все время слухи о погромах, даже дата назначалась - 5 мая.

В аэропорту Бен Гурион каждый день приземлялись несколько самолетов с эмигрантами из СССР. В Израиле их предпочитали называть «новые репатрианты», но смысл от этого не менялся. А эмиграция в официальных документах называлась «алия» – «восхождение». Мы должны были «взойти» на Новую родину, стать израильтянами, освоить иврит и забыть русский язык, культуру и все «галутное» прошлое как кошмарный сон.

«Галут» - «рассеяние» - один из основных терминов израильской идеологии. Предполагалось, что Счастье ожидает еврея лишь на исторической родине. А в странах «рассеяния» - «галута» никакого счастья для еврея быть не может. Все евреи мира только и мечтают о репатриации в Израиль, но не у всех получается. «На будущий год – в Палестине»- говорили евреи друг другу, отмечая Песах. Нет, не в этом, в будущем...

Мы призваны были стать населением новой страны. «Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног. Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем».

Отряхнуть и забыть получалось далеко не у всех. Кто был ничем, тот в новом мире ничем и оставался.

«Алия», «репатриация евреев на историческую родину» - основа официальной доктрины сионизма. Существовало целое министерство «абсорбции». Нас надлежало «абсорбировать», то есть впитать в Израиль, как чернила в промокашку. И вот тут произошел облом. Полная неожиданность для истеблишмента. Нас, «русских», оказалось слишком много, чтобы бесследно раствориться среди израильтян, как положено по инструкции, и слиться в экстазе общего сионистского Щастя. К полной неожиданности для истеблишмента, «русские» сразу по прибытии стали создавать свои структуры. «Русские» конторы, газеты, заводы, клубы, театры, магазины, издательства, школы, сады, даже свои, «русские» общественные туалеты. Функционеры социалистической партии «Авода» надеялись, что мы, прибывшие из социалистической страны, все как один проголосуем за них. Увы, что такое социализм мы знали не по лекциям левых университетских профессоров. «Олимы» - репатрианты – эмигранты в большинстве склонялись к поддержке правой, буржуазной партии Ликуд.

- Нужен ли Израилю социализм?

- Зачем такое большое счастье такой маленькой стране?

Мало кто отваживался признаться самим себе, что в области культуры Израиль отставал на 50 лет по сравнению с СССР. Хотя это было очевидно каждому, кто хотел это видеть. Но тех, кто осмеливался об этом говорить, клеймили как антисемитов и врагов Израиля. В своей области – разговорной эстраде – я видел это невооруженным глазом. Здесь еще царили свои местные Мировы и Новицкие, Мироновы и Менакеры, Штепсели и Тарапуньки. Эпоха Жванецкого здесь еще не наступила.

Кому нужен миллион эмигрантов?

Для представителей истеблишмента «алия» имела массу достоинств, и один недостаток – она состояла из живых людей. Чиновники с трибун говорили о том, что они мечтают о прибытии в Израиль миллиона «олим».

- Зачем,- удивлялся я, - вы и с этими не знаете, что делать.

Никто не был готов к нашему приезду. Не было жилья, работы. А вот чего хватало – так это синагог и ешив. Там обещали решение всех проблем сразу. Только отрасти пейсы, надень лапсердак, выбрось телевизор, поступи в ешиву, читай всю жизнь с утра до вечера одну и ту же книгу; соблюдай сотни идиотских правил и запретов; откажись от светских газет, книг, телевидения; признай, что вся мировая литература, кино, театр, живопись, музыка – это никому не нужная «гойская» ерунда. Пожизненное пособие тебе дадут. Правда, нищенское. Но если руки растут из задницы, голова не варит - это в самый раз. Особенно быстро отрастали пейсы у бывших партийных и комсомольских работников, приехавших сюда со своими еврейскими женами. И они уже корили нас, что мы, такие–сякие, не соблюдаем вековых традиций нашего народа – кашрут, субботу и т. д.

Но посвящать жизнь изучению жизненно важного вопроса - какой рукой подтирать задницу в субботу – мне как-то не хотелось.

Чему же радовались чиновники, видя такой наплыв «восходящих на историческую родину»?

Это как карманник радуется переполненному трамваю. Есть где развернуться. Новоприбывшие платили огромные деньги за съемное жилье, соглашались на любую работу. Выхода не было. Этим и пользовались те, кто прибыл раньше или те, кто здесь уже жил давно.

Мы прибыли совершенно в новую страну, с другим языком, климатом, обычаями. Несмотря на наличие целого министерства «абсорбции репатриантов», никто не позаботился о том, чтобы нас принять, рассказать, научить. Мы же не знали элементарных вещей – банки, ссуды, чеки, кредитки, банкоматы, съем квартир, оплата счетов, взятие ссуд, покупка вещей, этика поведения, устройство на работу. Все обучение свелось к часовой лекции. У других и этого не было. Все проблемы надо было решать сразу. Изучение языка, устройство на работу, запись детей в школу, приобретение элементарных вещей, защита от многочисленных мошенников, причем наших, «русских».

Мошенники

Пользуясь нашим незнанием основ израильской жизни, мошенники предлагали «фантастические скидки», приобретение «почти бесплатно» квартир, машин и т. д. Особенно доставалось старикам. Русские мошенники ходили по квартирам недавно приехавших людей, не знавших ни слова на иврите. «Представители эксклюзивных американских фирм», о которых никто никогда не слышал, уговаривали стариков купить многотомные энциклопедии на иврите, на котором они ни слова не понимали; чудо-пылесосы по цене автомобиля. Все это подавалось как «забота о новых репатриантах» Многие подписывали, не глядя, документы на иврите, не понимая в них ни слова, и с их банковских счетов исчезали деньги. Мошеннические фирмы тут же исчезали, спрашивать было не с кого. Помню фирму с написанным наспех корявым почерком от руки на клочке бумаги названием русскими буквами «Лишкат авода протит», то есть «Частная служба трудоустройства». Русская транскрипция была с ошибками. Человек, который не в состоянии правильно записать на иврите элементарные слова, не способен устроить на работу даже себя, не то, что других. Но людей это не останавливало. Государственная помощь заканчивалась через полгода после прибытия в страну, надо было устраиваться на любую работу. Вот тут и возникло то явление, о котором писал Губерман

Здесь еврей и ты, и я.

Мы – единая семья.

От шабата до шабата

Брат наябывает брата.

На мой взгляд, Израиль – страна исключительно честных и порядочных людей. Если я забываю сдачу на рынке, продавец гонится за мной несколько кварталов. Проблема в том, что эмигрантам в начале их новой жизни действительно встречается немало мошенников, и «новые граждане страны» распространяют свое представление о людях на всю страну. Меня, конечно, тоже неоднократно пытались наябывать, причем русские. Такой девайс как голова, вообще полезен для жизни. Эмигрантам он просто необходим. Простой способ избежать мошенничества состоит в том, чтобы к любому человеку, который обращается к тебе, предполагать мошенника и принимать меры заранее, а не после того.

Вот человека останавливают на улице и говорят по-русски:

- Здравствуйте! Мы из фирмы помощи репатриантам. Наша фирма раздает денежные подарки. Для получения подарка, напишите здесь номер своего банковского счета и распишитесь.

Ничего не подозревающий человек расписывался, с его счет исчезали все деньги, а мошенников уже и след простыл.

Процесс пошел

Наиболее умно поступили те, кто учил иврит еще дома, на родине. У них было на одну большую проблему меньше. Остальным пришлось осваивать иврит сходу, наряду с решением других неотложных проблем. Это не всегда идет. Большие проблемы были и у детей. «Русских» дразнили, обижали и т. д. К нашему приезду в стране сложился четкий стереотип – русские - пьяницы и проститутки.

Никто в «министерстве абсорбции» не додумался создать курсы подготовки к новой жизни, или хотя бы написать учебник для эмигрантов. Сотни людей в этом министерстве получали зарплату и чего-то такое делали, но к нашей жизни это никакого отношения не имело. Нам все пришлось познавать на своей шкуре, платя за это своими деньгами, нервами, здоровьем. Некоторые возвращались. Правда, большинству возвращаться было некуда. Нас лишили советского гражданства, отобрали квартиры.

Эмигранты теряли сразу все – родину, друзей, знакомых, квартиру, работу, родную культуру и язык, привычное окружение, социальный статус. Последнее было страшнее всего:

Встречаются две болонки, и одна из них говорит «В России я была волкодавом».

Главные врачи, главные инженеры, главные редактора (оказалось, что главными в СССР были все) превращались в говно, пустое место. Особенно тяжело было пожилым. Их советов никто не спрашивал, их многолетний опыт здесь пригодиться не мог. А при попытках его применить они становились посмешищем. Да и иврит шел с трудом. Они писали возмущенные письма в русские газеты, требовали призвать к ответу, наказать, исключить из партии, уволить, жаловались на советский антисемитизм, сводили счеты со своими начальниками 20-летней давности.

Другие писали патриотические стихи:

Евреи раньше все страдали

Под гнетом ига вековым.

Но мы приехали в Израиль -
Народом стали мы большим.

И пусть враги кусают локти,
Арабам землю не дадим!

Пускай езжают в Иорданию,

И там устраиваются как хотят!

Статистика говорит, что из десяти среднестатистических репатриантов, 9 уже устроились. И лишь один из них еще в Израиле.

На волне всеобщей неустроенности возник призрак «Гербалайфа». Людям казалось – вот оно, долгожданное благополучие. Из рук в руки переходили затертые копии чеков с фантастическими суммами, якобы от продажи чудо-средства от всех болезней. Найди несколько человек, подпиши их под себя, они будут работать а ты только денежки получать.

В результате, люди остались с сотнями коробок соевого порошка, которые они никому не могли втюхать. А они занимали у знакомых или брали ссуды в банках

Были и другие способы «быстрого обогащения» - клаб отели, и др.

Климат

Когда я вышел из самолета в аэропорту Бен Гурион, я инстинктивно сделал шаг назад. Там, за бортом была испепеляющая жара. Духовка. Русская баня. Но назад отступать было некуда. Пришлось выходить. Люди, живущие в средней полосе России, на Украине, не могут себе представить, что такое +30 при влажности 100%. Представьте себе, что вы находитесь в русской парной бане в шубе, валенках, ушанке и снять все это нет никакой возможности. В Тель-Авиве такая погода 9 месяцев в году. В Иерусалиме полегче.

Мы приехали к знакомым, забросили вещи и меня взяли погулять по городу. Мысль у меня была одна – как они тут живут при такой жаре, и как я тут буду жить. Я выходил из дому на работу в 6 утра, и уже на меня обрушивалась испепеляющая жара.

Прошло 20 лет. Не то климат в стране изменился, не то организм приспособился. Эти самые +30 организм не воспринимает никак. Другое дело - хамсин. Это таки плохо. Ты находишься в центре раскаленной духовки. И деться некуда. Особенно страдают от жары бедные, которые не могут себе позволить иметь три кондиционера – дома, в машине, на работе. А есть ведь и такие несчастные, которые при этой жаре должны работать, а не сидеть в конторе под кондиционером. Напр. строители, уборщики улиц и т. д.
Но к чему я так и не смог привыкнуть за 20 лет – к отсутствию весны и осени. В иврите есть соответствующие понятия, есть даже мужские и женские имена Авив\Авива – Весна и Став – Осень. Но на самом деле, переход от испепеляющей жары к дождям происходит мгновенно, организм не успевает приспособиться.

Суббота.

Представьте себе, что в вашем городе в субботу закрыто абсолютно все. Не ходит транспорт, не работают магазины, аптеки, поликлиники, кафе, рестораны. Те, у кого есть машины, этого не чувствуют – сел и поехал. А бедные люди вынуждены проводить субботу в 4 стенах. Погулять особо не выйдешь при +30. Хотя, в Иерусалиме можно. А в прибрежных районах – то есть там, где сосредоточена вся промышленность, наука, культура – влажная удушливая жара не отпускает и ночью.

Изучение иврита

Каждому репатрианту положено было провести несколько месяцев в ульпане – школе иврита для репатриантов. Многие, как и я, удивлялись поразительной неэффективности ульпановского обучения. Единственным методом преподавания был иврит на иврите. Ну, представьте себе, что вы ни слова не понимаете по- китайски, и учитель, пользуясь только китайским, пытается объяснить вам, что такое «пальма». Сколько времени и сил на это уйдет.
Иврит в Израиле преподавали так же, как иностранный язык в советских школах. Средний выпускник средней школы не понимал обычной речи иностранца, не мог слушать радио. Этого они и добивались.

То же самое и в Израиле. Нас предполагали использовать на простых работах. А для этого достаточно понимать простые команды – «подай, принеси».

«Мы не рабы, рабы – немы». Человеком, не знающим языка, легче управлять, он не может качать права.

Иврит – поразительно математический язык. Составление слов происходит по простейшим моделям, как «гребенка» гласных и согласных. Вот эти самые модели в ульпане от нас сознательно скрывали. Рубрика иврита в популярной русской газете так и называлась – «О чем молчат в ульпане». Ульпан – это организация, где людям по 6 часов в день 5 раз в неделю прививают твердую убежденность, что иврит выучить невозможно. Учебники иврита для ульпанов сознательно написаны бездарно. Кто учил в советской школе английский, меня поймет. Lenin is the great leader of soviet people. Никакого отношения к реальной жизни такое обучение не имело. Вместо объяснения принципов составления слов, в ульпанах разбазаривают государственные средства на «иврит на иврите».

Казалось бы – чего проще – соберите отдельные классы «русских», найдите двуязычных учителей. Но нет, концепция не позволяет.

Но это было сделано без команды сверху. «Русские» сами стали писать учебники и словари, создавать сайты, частные курсы. Люди, которые в ульпанах считались безнадежными, у русских преподавателей, владеющих современными методиками, очень быстро продвигались.

«Все устроились, кроме тебя»

Я приехал в Израиль, будучи довольно известным человеком, автором популярных актеров, публиковался в центральной прессе. Здесь меня публиковали тоже охотно. Платили копейки или не платили вообще. Жить этим было невозможно. Пришлось заняться весьма популярным среди «олимов» занятием – охраной. То есть стоять целый день на палящей жаре и проверять сумки у входящих в магазины.

Приехал я с довольно приличным ивритом. И тут я с удивлением обнаружил, что люди, которые с моей точки зрения, никакими способностями не обладают, и даже иврит у них не ахти – очень быстро поустраивались во всевозможные конторы, министерства, партии, редакции, и т. д. Казалось, все эти люди знают какой-то секрет устройства в новой жизни – секрет, который мне был недоступен. Я, бродя с пистолетом вокруг детского сада по изнуряющей жаре, бешено завидовал всем этим людям.

Среди моих знакомых есть пресс-секретари министерств, партий, советники по связям с прессой и т. д. Я сотни раз рассылал по различным учреждениям свои CV и портфолио с указанием всех лауреатских званий, перечнzми публикаций на много страниц. Меня ни разу даже на собеседование ни разу не вызвали. Путем бесед с умными людьми (Антон Носик и др. ) я, наконец, понял, в чем тут дело.

Ставок мало, желающих много. Любой человек, попавший на ставку, держится за нее руками и ногами. Его сунули на эту работу по блату. Я, со всеми своими званиями и публикациями, представляю для такого человека реальную опасность. Он вполне обоснованно боится, что его уволят, а меня возьму на его место. Поэтому лучше мое CV сразу уничтожить и никому не показывать. Сегодня, правда, мне уже эти «русские» ставки на хрен не нужны.

Мой путь в Израиле не был усеян розами. Я был на всю страну единственным представителем своей специальности – русским эстрадным драматургом. Больше я ничего делать не умел, и главное – не хотел. Спрашивать было не у кого.

В первый же вечер я побежал на эстрадный концерт. На входе сказал, что я новый репатриант, только вчера приехал. Мне поверили и пропустили. Попав в зал, я стал недоуменно оглядываться. Режиссура, тексты, актерская игра – все это было на уровне школьной самодеятельности. Публика смеялась анекдотам, которые мне в детстве рассказывала бабушка. Таким же был и уровень юмористических передач ТВ.

Ну, я тут Гоголем буду, при таком уровне - подумал я. Не тут то было. Моего юмора здесь просто не понимали. Представьте себе Жванецкого в 1950 году.

Я пытался писать так, как писали советские авторы в 50-х годах – ударная лобовая реприза, примитивный сюжет и конфликт. Несколько моих текстов такого уровня приобрели, заплатили, и даже исполнили. Сидя в зале, я краснел от стыда. Я понял, что мне нужно остановиться, иначе я потеряю уважение к себе, а хуже этого ничего нет. Это была полная дисквалификация. Ну все равно, что офицеру ФСБ перейти в милицию. Или военному летчику – в водители такси. Или тренеру сборной страны – в дворовую команду. Господь бог дал мне силы остановиться и не продолжать в этом направлении. Лучше я буду стоять в охране.

«Сделай загадочное лицо, дура!»

В одной из многочисленных тогда русских газет я стала гадалкой –прорицательницей. Мне приходили десятки писем в день. Я, вернее, мой образ, стал популярным в среде «русских». Я видела, как люди со всей страстью пытаются переложить ответственность за свою жизнь на кого-нибудь другого. Я предсказывала стране процветание, больным – выздоровление, одиноким – любовь, безработным – работу, бедным – богатство; счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженным. Жалоб на меня не было. К сожалению, на моей зарплате это не отражалось.

- Можешь уйти, - говорил хозяин, - гадалкой будет кто-нибудь другой.

Я составляла недельный гороскоп за час до сдачи газеты в типографию. Тысячи людей его читали и верили написанному, в том числе и моя жена. Порой я и сама начинала в это верить.

Сны эмигранта

Мне снилось, что я ослеп и хожу на специальные курсы, где учат ходить с палочкой и с собакой-поводырем. И психолог мне говорит:

- Не надейся, что тебя возьмут в интернат для слепых. Ты должен учиться сам справляться со своими проблемами.

Мне снилось, что я - неприкаянный гуманитарий и не могу найти никакой работы, и проклинаю себя за то, что я 20 лет тому не поступил на курсы операторов станков с ЧПУ. Сейчас бы имел постоянную работу и зарплату.

Мне снилось, что мне пришлось вернуться на работу в проектный институт. И я задыхаюсь в жарком стеклянном аквариуме без кондиционера, с головной болью, считаю часы и минуты до звонка.. И так будет завтра и послезавтра и всю жизнь.

Мне снилось, что я не успел расклеить все афиши. И мне нужно немедленно проснуться и расклеить до утра, иначе меня уволят.

Но чаще всего снится тоска. Горькая, раздирающая сердце тоска по несбывшемуся. Я бы мог жить в замечательной стране, заниматься своим любимым делом, мои статьи публиковались бы в московской газете, а пьесы в моих переводах шли бы в театрах России.

Мне снилось, что я обязательно должен вернуться в этот наш двор, чтобы рассказать всем соседям об удивительной и замечательной стране, в которой я живу.
Где лимоны и апельсины растут прямо за окном – только руку протяни.
Где случайно встреченный в автобусе человек может рассказать тебе всю свою жизнь.
Где уличный нищий, лежа на тротуаре, изучает комментарии Раши к Пятикнижию.

Где в общественных туалетах вместо неприличных надписей – политические лозунги.

Где богатые - за социализм, а бедные – за капитализм.

Где дети учат родителей родному языку.

Где в лесу к каждому дереву подведена трубка с водой и компьютерный датчик влажности.

Где на танках и самолетах изображена шестиугольная звезда - магендавид, который в том самом дворе регулярно выцарапывали на нашем почтовом ящике.

Где по радио передают шлягеры на слова 3000- летней давности.

Где Библию используют в качестве путеводителя и руководства по комплектации зоопарка.

Где живут евреи всех национальностей и всех цветов кожи.

Где уличными ругательствами служат фразы библейских пророков.

Где уличный нищий просит подаяние, не выходя из своего автомобиля, дает сдачу и выписывает налоговые квитанции.

Где столица государства находится на границе, и вскоре может оказаться за ее пределами.

***

Этого двора уже 30 лет как нет.
Соседи разъехались по разным странам.

На месте нашего двора — здание банка
Но тот, кому это снится, этого почему-то не знает.
И по-прежнему стремится туда.

Арабы

С первых дней в Израиле на нас обрушивались новости- арабы убили, взорвали, изнасиловали, украли, угнали машину. Вот они, арабы. Они ездят в наших автобусах, ходят по нашим улицам, живут рядом с нами. Через арабские деревни, расположенные прямо в черте города Иерусалима, ходят наши автобусы. К нам, русским, они относятся заискивающе- мы ведь евреи – высшая раса, они – низшая. До сих пор почти в каждом объявлении о работе есть приписка «Только после армии». Этот эвфемизм означает «Арабы не требуются». Объявление таксопарка «У нас работают только водители, отслужившие в армии». Это означает «Арабы у нас не работают». Арабы выполняли самые грязные и тяжелые работы – вкалывали на стройках в жару, работали на полях, в больницах по уходу за больными.

С началом интифады они и этой работы лишились. Арабский восточный Иерусалим –вот он, через дорогу. Я ходил туда еженедельно, покупал арабские газеты на английском. Никто меня не трогал. Окружающие нас арабы хотели лишь одного – заработать пару шекелей для своей семьи. Ни рогов, ни копыт я у них ни разу не заметил. Может, там, в газетах, какие-нибудь другие арабы?

«Я хочу быть понят родной страной»

Сегодня, спустя 21 год после прибытия в Израиль, я Израилю оказался не нужен. Сотни моих писем в разные организации с предложением сотрудничества, с перечислением моих лауреатских званий и публикаций в разных странах, вплоть до Китая, остаются без ответа.

Если такие люди как я, оказались не нужны стране, это проблема не моя – это проблема страны. Я –то свой путь нашел. Я активно публикуюсь за рубежом, пьесы в моих переводах идут в театрах. Но как быть остальным? Стоило ли писателям, художникам, музыкантам, актерам, режиссерам оставить родину и приехать в чужую страну, чтобы здесь мыть полы, проверять сумки на входе в магазин, мыть задницы старикам, мыть посуду в ресторанах, тогда как тысячи бездарей, устроенных по блату, годами сидят в многочисленных конторах и получают немалые деньги?

У меня нет ответа.

Россия больше Израиля

Этого многие в нашей стране не понимают. Когда-то в юмористическом издании «Беседер?» была карикатура – Израиль – от полюса до полюса. Многие так и воспринимают. Когда я говорю, что работаю как журналист на Россию, многие просто не верят – приходится тыкать ссылками в морду. Эмигрант должен быть убежден, что в стране, откуда он приехал – плохо, иначе его жизнь в эмиграции не имеет смысла. Этим нехитрым психологическим упражнением большинство и занимается. Эмигрантам в Израиле очень трудно признаться самим себе, что Израиль -маленькая страна с убогой культурой. Тогда как человек русской культуры с незашоренным взглядом наблюдает это ежедневно и ежечасно. Ивритская культура ни в одном своем проявлении с русской сравниться не может. Театр, ТВ, кино, литература – все это убого, вторично, а то и третично. Тем не менее, гении есть всюду. За счет этого я и живу, переводя их на русский.

Иврит

Иврит – древний, тяжелый, неуклюжий, суконно-деревянный язык. Гласные не пишутся, нет заглавных букв, предлоги пишутся слитно со следующим словом. Ко всему этому, в иврите очень не любят знаки препинания. Это – тяжелое наследие ТАНАХа – еврейской Библии, где никаких знаков препинания не было – их еще тогда не придумали.

Обычная массовая израильская газета насыщена аббревиатурами, понять которые может только тот, кто служил в армии. Да и то. Обычные рядовые израильтяне далеко не все аббревиатуры знают.

Кстати, обилие аббревиатур в России после большевистского переворота – все эти вхутемасы, губнаробразы и т. д. – ввели евреи-революционеры, которые учились в хедерах и знали иврит.

«Пейсатые»

С первых дней в Израиле и по сей день мы постоянно сталкиваемся со странными людьми в идиотской одежде.

Шляпа, нахлобученная на кипу, тяжелый черный лапсердак в жару, какие-то веревочки, торчащие из под одежды. Религиозные ортодоксы, «пейсатые мудаки», «пингвины», «досы». Эти люди никогда не работали, не служили в армии, но требуют от общества, чтобы оно их содержало. Они рожают по 10-12 детей, не задумываясь, чем они их будут кормить. Ибо кормим и содержим их мы – граждане, платящие налоги.

Предохраняться нельзя – грех, поэтому рожают, «сколько бог даст».
Вся жизнь этих людей опутана сотнями идиотских запретов. Например, в субботу нельзя подтирать задницу, ибо это «работа». Нельзя смешивать мясное с молочным, общаться с посторонними женщинами, читать обычные, не религиозные газеты, журналы и книги.. В субботу вообще нельзя ничего. Интернет – источник греха.

В этой среде крутятся огромные деньги, и эти люди готовы щедро платить за переход в их образ жизни - «возвращение к ответу». В их домах нет телевизоров, всю светскую литературу – Шекспира, Пушкина и т. д., они считают никому не нужной гойской ерундой. Они не могут ходить ни в кино, ни в театр, ни на лекцию, ибо «пейсатому» запрещается сидеть рядом с женщиной, если это не его жена. Их возбуждает любое женское изображение. Доходило до того, что в музее Катастрофы Яд ва Шем они требовали снятия изображений обнаженных женщин, которых немцы раздевали перед расстрелом. Это их тоже возбуждало. Религиозные добровольцы ходят по улицам с баллончиками и закрашивают черным любое женское изображение. Вид у них крайне неопрятный, о существовании утюга они не догадываются. О запахе лучше промолчать….

Эти люди получают государственное пособие и уйму денег и льгот из различных частных фондов. Они всю жизнь читают только одну книгу и комментарии к ней. Этому и посвящена их жизнь. В ешиве учатся всю жизнь. Их мечта – религиозная теократия, наподобие Ирана. Кто при этом будет работать, создавать материальные и духовные ценности и содержать их самих – об этом они не задумываются. Бог прокормит.

«Восточные»

Половина евреев Израиля – выходцы из стран Востока – Марокко, Алжир, Ирак, Египет и т. д.

По культуре и поведению – это арабы, родной язык у них арабский.  По ментальности - тупые жлобы. Книг они не читают, в филармонию и театры не ходят. Таким образом, вся израильская культура – театры, библиотеки, издательства, филармонические оркестры, балет, опера – рассчитаны лишь на ашкеназов – европейских евреев. Занятие восточных - торговля на базарах. Супермаркет - это уже слишком сложно для них.

Сказанное в предыдущем абзаце, в Израиле опубликовать или озвучить невозможно. Ибо высказавший такие идеи немедленно будет заклеймен как расист, антисемит, враг Израиля. Ну это все равно, что в сегодняшней Америке признать, что негры – тупые жлобы.

Государственный служащий, который посмеет озвучить подобное, будет немедленно уволен.

Я, слава Богу, нигде не служу, и от местного истеблишмента не завишу. Поэтому я могу позволить себе говорить правду. Ни на какую работу меня уже все равно не возьмут, премий не дадут, с концертами в Россию не отправят. Пусть попытаются запретить российским театрам исполнять пьесы в моем переводе или отправят ноту Бене из Сохнута, чтобы он запретил российским СМИ меня публиковать.