Жид да быд в Шрамэльшейской Хургадщине фараон (полиционер по-нашему) Стограммхотеп. Пирамидка его трехкамерная как раз стояла возле самой большой пирамиды Навроди. И была у него, сталбыть, женушка — звалась Нефертитесь — училкой иероглифического языка работала. Взмолились они богам Тоту и Этоту, и послали им боги сына. Мальчонка ловкий, удалой вышел, за что прозвали его Размес.

Жили они поживали — ровно ли, коротко ли, — пока наряд Стограммхотепа не забрал в отделение делегацию труистов из Израиля. Забрал несправедливо (а кого, скажите, хоть раз справедливо брали?!) за сфинкство в положенном месте.

И на беду фараона того позорного ссидел в том же отделении известный во всем мисре ссидент, правовратарь Моисей Амрамович Левин, заточенный в крокодильник за купание у буйка.

Увидав соматерников в биде, Моисей подбежал к решетке крокодильника, и начал требовать отпустить нестерпил, угрожая Сторграммхотепу всеми кознями эпическими. Выпить всю воду из речки Нил обещал, коли не выпустят. И моря окрестные выпить — и Красное, и Белое, и даже Крепленое плодово-тыгодное. И только потом добраться до Пивоозера, что в сказочной стране Корельской Народно-Демократической Тирании находится. А также грозил вечно жаловаться страшному богу Кне-Сету.

— Всю жизнь, — кричал. — Б-га за тебя молить буду!

Призадумался тут Стограммхотеп. Спросил у сержанта Тутвамхамона и старшины Тутвамнетама, оформили ли они задержанных? А узнав, что протоколы ксенонских мертвецов они еще не составили, повелел изгнать шумную компанию к евгене-матери…