Глава I. Позывной "Мангуст".

Ветер колеблет сухую траву, клочками торчащую на запорошённом поле. Позёмка неторопливо змеится между кочками, на предрассветном небе догорают звёзды. Место для лёжки он выбрал худое с точки зрения комфорта - высотка, на вершине которой застыл ржавый остов БТРа, стоящий на колёсных дисках, из открытого отсека торчит обугленная нога в остатках берца, несёт гарью и мертвечиной. Ничего, бывало и похуже! Он мог часами неподвижно лежать, вдыхая влажные и смрадные испарения тропического болота богом забытой африканской страны, или на колючей, каменистой земле под безжалостным солнцем Афганистана. Сейчас ему было не до этих досаждающих мелочей - он на охоте! И это охота не на кабана, не на волка - это охота на человека! Человека с той стороны, он там, где на пересечении двух дорог стоит блокпост с потрёпанным жовто-блакитным прапором и корявой надписью на стене:" ЗДОХНІТЬ, СЄПАРИ!" и многочисленными матерными фразами, среди которых сакральные буквы "ПТН ПНХ", там, где за балочкой стоит батарея "Градов", изо дня в день долбящая по ближайшим населённым пунктам.

По прибытию Донецк угнетающе поразил его. В нескольких районах, особенно в Киевском, Куйбышевском и Петровском глаз выхватывал свидетельства того, что идёт война - выбитые и заткнутые матрасами окна, или стёкла, заклеенные бумажными полосками крест-накрест, как в ТУ войну, иногда на стёклах скотчем были приклеены иконы. В некоторых домах зияли дыры от снарядов, а водители аккуратно объезжали воронки в дорожном полотне. В одном из дворов были похороны - воющая "Ой, Алешенькааа!" молодая женщина, стоя на коленях, в отчаяньи вцепилась в небольшой гробик.

В то же время в центре города работали некоторые рестораны, и в домах, насколько он мог заметить, было тепло. В череде автомобилей проехала "Газель" со штабелями бордовых, как кровь, гробов.
Ещё его удивило отсутствие алчных "даишников" на дорогах, а когда он поинтересовался, где менты, провожатый, матёрый мужик лет пятидесяти, с лицом, посеревшим от угольной пыли и с обилием татуировок на узловатых руках усмехнулся: "Та ты шо! Рассосались «любители» ездить по буху, да всякие лихачи! Да просто, кто нарушит - месяцок на рытьё окопов, это хорошо отрезвляет!". Да и машины прекратили угонять - совсем.

-Ополченцев боятся?
- Угу, -кивнул спутник. - Наркоши и прочая шушара давно уже свинтили, кстати.
- А как люди-то? - поинтересовался Кир.
-Ну, как, - пожал плечами провожатый - Остались те, кому некуда бежать - хозяйство, престарелые родители, да просто из-за долга, не пеняй уж за красное словцо. К вам же уехали, кому действительно надо, детей спасают, да ещё первым делом всякая плесень сбежала...
Кир вспомнил, как в ювелирном магазине, где он покупал супруге колечко к сорокапятилетию, две нахальных молодухи с характерным "гэканьем" просто снесли у прилавка толпу "женщин освобождённого Востока", конвертировавших рубли в золотишко, и скупили пол-витрины с бриллиантами. У одной в открытой сумке Кир заметил голубенький документ беженца и документы на получение российского гражданства, в том числе анкету, где местом жительства стояло : "Донецкая область"...

В это время мимо них без всякого сопровождения проследовала колонна "Уралов" и "Камазов" на заметно просевших рессорах, без номерных знаков и с наглухо закрытыми тентами. Кир понимающе хмыкнул. Что-то назревало.

Провожатый привёл его к командиру, седому морщинистому мужчине с усталым взглядом из-под очков со сломанной дужкой, примотанной изолентой. Тот внимательно изучил документы, поднял глаза от "корочек" и бумаг, просмотрел информацию на планшетном компьютере, внимательно глянул в глаза из-под очков: "Кир Михайлович, значит?" Кир кивнул. "Подполковник ГРУ, стало быть? Диверсант, снайпер? Афганистан, Ангола, Чад, Чечня?" Кир снова кивнул. Удовлетворённо хмыкнув, Седой молча достал бутыль, причём не спирта, а приличного "Чивас Регал", разлил по полтишку по эмалированным кружкам, собственноручно налил в эмалированную миску жарчайшего борща, борща без дураков, ароматного, со всеми полагающимися составляющими, да с косточкой, таящей в себе мозг, разрезал на четыре части луковицу, и поднял кружку: "Ну, бум!". Кружки глухо стукнулись, Кир влил в себя обжигающую, ароматную жидкость, не поморщился, когда огненная влага мягко обожгла гортань и пищевод, и раскалённой лавой разлилась по желудку. Он запил вискарь минералкой, захрустел луковицей. На предложение повторить ответил отказом.

- Не обижайся за проверку, - взглянул Киру в глаза Седой. - Тут приехала парочка из Москвы вашей, хотим, мол, воевать за свободу Новороссии, а потом их хлопцы поймали за тем, что по пустым хатам шманали, ну мы их и того... домой отправили... Да ещё мажоры ваши в войнушку поиграться приезжали, а пороха и не нюхали, в первом же бою жидко обделались, их тоже.. к маме!
Кир хмыкнул. Перед отъездом он встретил на вокзале паренька в «горке», на которой были нашиты шевроны с символикой Новороссии, гордо реяли георгиевские ленточки, и… в лаковых штиблетах! Паренёк что-то рассказывал молоденькой девчонке, глядевшей на него восхищёнными глазами. Хипстер, ёптыть… Кир хотел врезать ему по гладкой роже, да время поджимало, и только презрительно сплюнул в его сторону.

В комнату зашёл хмурый парень.
-Как отец? - уставился на него Седой.
- Состояние стабильно тяжёлое...
-У него батя за гуманитаркой в очереди стоял, - пояснил Седой. - И ЭТИ вдарили туда крупным калибром... А ведь знали, что там "террористов" нет... Шесть человек потом по кускам собрали, а его отцу ногу оторвало, чтобы артерию перекрыть, брюшину на живую вскрывали...
За стенкой раздался женский стон.
Кир вопросительно взглянул на Седого.
-Девчонка это, местная. Родители-алкаши давно на погосте, жила у бабки с дедом. Когда "киборги" посёлок обстреливали, дом их разнесло в мелкое крошево "градом", а потом, когда они вошли, её всём взводом... Вот в уме и тронулась, только стонет да плачет...
Седой замолк.

- А что с теми?
-Да когда мы вошли, они драпанули, но несколько человек растерялись, заметались, их местные повязали, троих на месте растерзали, двух отбить удалось, на той неделе на наших обменяем. Да вот, сам посмотри!
Седой отвёл Кира в комнату в другом конце дома, где на полу сидели два паренька, прикованных одной парой наручников к батарее. Один поднял голову, и вопросительно посмотрел на вошедших одним глазом. другой глаз, окружённый почти чёрным фингалом, заплыл.
- У этого, - кивнул на паренька Седой, - вот что нашли.
Он вынул из кармана пачку квитанций "Новой почты". Кир глянул мельком: "Телевизор Тошиба", "Микроволновая печь Самсунг", "Калитка чугунная, кованая"
-Мародёр, - кивнул Седой, и сплюнул. -На "холодных" глянуть нет желания? Они во дворе, в сарае. У одного вот что нашли...

Он брезгливо взял лежащий на столе смартфон, нажал что-то, и протянул Киру. Кир взглянул на экран - там под гогот за кадром ритмично двигалась волосатая задница, затем крупный план - лицо девчонки с грязной тряпкой во рту, на щеке ссадина и начинающий заплывать левый глаз, в правом боль и ужас, затем камера переехала - несколько молодых парней в натовском камуфляже стоят со спущенными штанами, ожидая своей очереди, ржут, отпуская матерные шутки. Кир выключил смартфон.
Кир вышел на двор, вдохнул морозный воздух, казавшийся таким бодрящим после спёртой, прокуренной атмосферы дома, и зачем-то пошёл направо, в сарай. Он открыл покосившуюся дверь и включил фонарик. Пучок света выхватил из темноты сперва плечо, на котором была вытатуирована стилизованная свастика, потом белое, как мел, лицо в помарках запёкшейся крови. Рот трупа был оскален, из глазницы на пучке нервов свисало глазное яблоко. Кира передёрнуло, хотя за годы службы он перевидал немало покойников.
Он вернулся в хату.

- До этих, - кивнул Седой в сторону выхода - регуляры стояли, праздник жизни, блин. "Военторг" работал вовсю, чуть не в гости друг к другу ходили, кое-кто и нажраться вместе с ними успел. Хочешь хохму? Недавно наши выезжали в область, уже сумерки. Едут. Дорога вся в воронках, водила петляет. Хуяк, из придорожной лесополосы выбегает тело с автоматом и тормозит машину. Наши повыскакивали, присели за автомобилем, оружие к бою. Кричат: "Стой на месте, оружие в свет фар!" Он АК на землю, и стоит. Подошли. Он спрашивает: "Хлопци, а де тут можна в плен здаться?" Они ему и говорят: "Пиздуй туда, откуда мы ехали. Километра через полтора там будет блокпост, только оружие так не неси". Тот отстегнул рожок, запрятал в разгрузку, перевалил автомат через плечо стволом назад, и пошел к блокпосту. Наши ему кричат вдогонку: "А чё ты один?" А он, обернувшись, отвечает: "Поки я спав писля караулу - вси съебались до вас у плен". "А ти шо ж не воюешь?" -спрашивают наши подъебщики. "Та пишли вони вси на хуй, пидараси йобани!" - ответил мужичок и бодрой рысцой затрусил к блокпосту.
За спиной раздалось буйное ржание. Седой недовольно посмотрел на скалящихся ополченцев.
- А потом пришли ОНИ... - Седой сплюнул, закурил. - псы, западэнцы, злобные, упоротые. Что робили - да ты видел, ты знаешь, мне ни к лицу врать! А ещё... Их много... Очень!
Закурили.

- Как же ты вовремя! - перешёл к сути дела Седой. - Понимаешь, нам тут "посчастливилось" - прислали на нашу голову новое подразделение карателей, и снайпер-подлюка у них экстра-класса - валит наших, что сёмочки щёлкает, причём всё в лоб попасть норовит, что-то вроде фирменного клейма. Позавчера он нашего снайпера завалил. В лоб.
Киру показалось, что, говоря это, Седой изменился в лице и с трудом сглотнул комок в горле, он подумал, что это виски в обиду пошёл, но потом он узнал, что погибшим снайпером был единственный сын Седого.

"В лоб!" Кира как будто ударило током. Выстрел точно в лоб, желательно строго по оси симметрии тела был его "фирменным знаком", взятым ещё тогда, в Афгане из молодчества, а точнее, ребяческих амбиций. Это был его знак, а также ещё одного человека.

* * *

В учебку, где готовили на снайперов, они попали вместе - он, Кир Мангусов, и Николай Грищук, два совершенно разных человека. Кир - невысокого роста, белобрысый, коренастый флегматичный сибирячок, довольно комично смотрелся рядом с худым, длинным, черноволосым, обладающим взрывным характером Николаем, уроженцем Львовщины, тем не менее, они сдружились. Оба попали именно сюда, потому что и Кир, и Николай занимались в ДОСААФ пулевой стрельбой, а Кир ещё и с малых лет ходил в тайгу с отцом, заядлым охотником. С первых же дней между друзьями возникло негласное соперничество - кто быстрее пробежит кросс или осилит полосу препятствий, кто одержит победу над противником в рукопашном бою, и, главное, кто точнее поразит цель на стрельбище. Спали, как говорится, под одной шинелью. Но всё-таки Кир замечал за приятелем гнильцу - тот старался как можно обиднее унизить побеждённого им противника, а когда на очередном спарринге сам "удачно" пропахал немалым носом по песку, страшно разозлился, а на следующий день в сапогах противника оказалось некое коричневое, мерзко пахнущее вещество...

Потом - Афган, два года пота, крови и боли... Они с Николаем служили в разных подразделениях, но, периодически встречаясь, по-мальчишески хвастались успехами: "У меня семь!" - А у меня пока пять..." В одном из боёв снова оказались вместе, и Кир успел метнуть нож в "духа", уже занесшего кинжал над Николаем, да так, что клинок вошёл в глазницу душмана по самую рукоятку. "Спасибо, братишка..." - прохрипел тогда вставший с земли Николай.

Вывод ограниченного контингента советских войск из Афганистана. Развал Союза, когда политического импотента Горбачёва сперва блокировали на Форосе, а потом, дав по ушам ГКЧП, дорвавшиеся до власти дошлые и шустрые ребята полюбовно распилили великую страну. Хаос в экономике, бандитизм, беспредел... В этих условиях Кир, в это время ещё курсант, попытался собрать боевых товарищей по Афгану, через третьи руки нашёл телефон Николая, но на радостный возглас: "Колян, здорово, чертяка старый, это я, Кир!" услышал сухое: "Я зараз Мыкола!" и короткие, злые гудки отбоя.

Второй раз, косвенно - незатухающий пожар в Югославии, Кир был уже офицером, и в составе войск ООН пытался остановить резню сербов и албанцев. Там он чудом, просто чудом встретил приятеля - бывшего следователя прокуратуры Фёдора Шульгу, который при мимолётной встрече в телеграфном стиле сообщил ему, что воюет в составе добровольцев, командир - мутный малый по фамилии Грищук, пока всё нормально, и убежал, а через неделю после расставания Кир узнал, что Фёдора отправили "двухсотым" в Россию - его прошила автоматная очередь в спину. Чистая случайность, но в тот самый день должны были выплатить боевые...

Третий раз... Господи, как не хотелось Киру вспоминать об этом! Девяносто девятый год, Чечня, окрестности села ...-Мартан. Тогда " газики" били по ним с гор - то ли ошибка командира, то ли предательство "больших звёзд". С высоты гор "духам" было очень удобно расстреливать разведвзвод, бойцы отвечали редкими очередями - берегли патроны. Кир тогда залёг за камнем, почти невидимый, и только глаз улавливал движение в "зелёнке"- стрелял, постоянно меняя дислокацию. Несмотря на горячку боя, он чувствовал, что помимо "очкерийцев", за ними стоит чья-то злая и хладнокровная сила, беспощадно бьющая наверняка. Вот, чуть шевельнулся замшелый валун, и показалось лицо человека, почти неразличимое за камуфляжным гримом. Густые, черные, сросшиеся на переносице брови, крючковатый нос, тонкие губы... КОЛЬКА, МЫКОЛА, ИЛИ КАК ТЕБЯ ТАМ, НЕУЖ-ТО ТЫ!?
Казалось, бывший друг несколько изменился в лице, тоже увидев Кира в перекрестиях оптики, но твёрдо направил ствол в его сторону, и выстрелил. Ответный выстрел прозвучал долею секунды позже, повредив дорогую оптику прицела, но в это же мгновение Кир почувствовал глухой, сильный удар, а после резкую боль и онемение в области левой ключицы...

* * *

Кир вздохнул. Старая рана отозвалась фантомной глухой болью, да неубранная стреляная гильза чувствительно впилась в подреберье.

После того, как его комиссовали, Кир помыкался в поисках работы, особо не рассчитывая на нищенскую пенсию, а потом неожиданно повезло - его взяли начальником службы безопасности небольшого, но твёрдо стоящего на ногах банка. Очень приличная зарплата, персональный автомобиль, поездки на лучшие курорты в отпуск и... полная безнадёга от рутины руководства охраной, экономической, внутренней и информационной безопасностью, ежедневного решения кучи мелких и не очень вопросов.

Но недавно, просматривая на YouTube ролики LifeNews, он наткнулся на сюжет, снятый прошлой зимой, когда некие люди в Киеве швыряют в бойцов "Беркута" бутылки с "коктейлем Молотова", один из милиционеров загорелся, заметался, а товарищи безуспешно пытались сбить пламя. И тут же другой кадр, всего секунду - высокий горбоносый человек с подковообразными усами властными жестами отдаёт распоряжения людям, швырявших бутылки с адской смесью. Неужели? Сомнения отпали, когда он из надёжных источников получил информацию, что несколько представителей "небесной сотни" были убиты выстрелами снайпера или снайперов точно в лоб...

Зачем он поехал сюда? Кир много раз задавал себе этот вопрос. Деньги? Их с его статусом было более чем достаточно. Чувство мести? Вряд ли - бывший друг вызывал у него лишь брезгливость и досаду. Желание пустить адреналин по жилам? Да, наверное, отчасти. За все те войны, в которых он окунался, как в жгучую лаву, в крови осталась привычка убивать. Убивать врага на любых континентах, в любых условиях. А ещё... Наверное, обострённое чувство справедливости, стремление защитить того, кто слабее - в данном случае, сочащуюся кровью Новороссию, по мирным домам, школам, больницам которой озверевшая хунта долбит сейчас всеми видами оружия...

Не он! Кир скрипнул зубами - в прицеле легко, как на прогулку, топал упитанный крепыш. Коля, сука, ты себе ваты наложил, шоб задницу не отморозить?
Нет, не его походняк, не его фигура... Кир подкрутил прицел - снайпер был молод, мордаст, рыж, судя по бровям, и веснушчат. Всё ясно - скорее всего, товарищ из братской Скандинавии или Прибалтики, чтобы поиграться в войнушку на незалежной, и на бабло подняться.
Вот, остановился у чахлого кустарника, оглянулся, и стал не спеша, обстоятельно оборудовать себе лёжку. В какой-то момент он, отвлёкшись от своего занятия, поднял голову, и, казалось уставился прямо на Кира. И как раз в этот момент пуля влетела ему точно посередине лба, оставив аккуратную дырочку.

- Ничего личного, малыш, просто бизнес... - несколько разочарованно пробормотал Кир. Неспортивно, конечно, но и так сойдёт.
Вздохнув, он, по возможности замаскировал следы своего пребывания, чему немало способствовала начавшаяся метель, отправился в отряд, доложил Седому о ликвидации снайпера, и прилёг отдохнуть, едва голова коснулась подушки, как сознание как будто провалилось в чёрную, страшную бездну.