Леонид Ильич Брежнев возглавлял СССР 18 лет, а начинал свою трудовую карьеру землемером. Если у одних время правления Брежнева ассоциируется с застоем, то другие считают ту эпоху светлой, поскольку у многих появилась возможность купить машину, дачу, несколько коров и доставать товар через знакомых.

В области внешней политики Брежнев немало сделал для достижения политической разрядки в 1970-х годах, когда были заключены американо-советские договоры об ограничении стратегических наступательных вооружений. Достижения были перечеркнуты, прежде всего, введением советских войск в Афганистан.
В отношениях с социалистическими странами Брежнев инициировал доктрину «ограниченного суверенитета», предусматривающую акции устрашения против тех стран, которые пытались проводить независимую от СССР внутреннюю и внешнюю политику. В 1968 году Брежнев согласился на ввод в Чехословакию войск стран Варшавского договора. В 1980 году готовилась военная интервенция в Польшу.

Брежнев любил награды, почетные титулы и звания. Он стал четырежды Героем Советского Союза (1966, 1976, 1978, 1981) и маршалом Советского Союза (1976). Неумеренные славословия в его адрес были зачастую нелепы и смешны и порождали множество анекдотов.

Евгений Григорук стал помощником Брежнева в бытность того первым секретарем Запорожского обкома КП (Б) Украины.

После расставания с будущим генсеком в 1948 году Григорук работал начальником конторы механизации Днепростроя на Днепрогэсе и начальником строительства Закарпатской ГЭС, затем – замначальника Днепростроя на Каховской, Днепродзержинской ГЭС, каналов Северский Донецк – Донбасс, Днепр – Кривой Рог. В 1965–1968 годах он был заместителем главного советского эксперта на строительстве Асуанской плотины и ГЭС в Египте, в 1968–1969 годах – начальником СУ-16 Главкиевгорстроя, в1969–1979 годах – замначальника Главдорстроя Миндорстроя УССР. С 1979 года – пенсионер. Умер в трезвом уме и ясной памяти ровно через девять дней после своего 90-летия – в мае 2009 года.

Свои воспоминания Григорук снабдил таким предисловием: «Читающему мои «Шаги жизни» от всей души желаю избежать тех или подобных трудностей, которые достались на мою долю: две голодовки 1921 и 1932–1933 годов, Великая Отечественная война с фашистской Германией, развал мощного государства СССР. Пусть судьба обойдет вас от подобных тягостей, и ваша жизнь будет радостной и счастливой...»

Хлебная должность

Летом 1946 года приехал в Запорожский обком уполномоченный ЦК КП(б)У по хлебозаготовке Брежнев Леонид Ильич – генерал-майор, бывший довоенный третий секретарь Днепропетровского обкома партии. Приехал на своей автомашине «Опель Адмирал» и со своим фронтовым шофером.

Мне поручили поехать с ним по районам Запорожской области. Я попросил завфинхозсектором тов. Баллу выдать нам на дорогу продуктов. Он смилостивился и выдал половину буханки хлеба и кило колбасы. Вот уж жадина. Брежнев на это только улыбнулся. Но мы в Мелитополе и Бердянске запаслись. Объездив со мной половину области, он в дальнейшем ездил самостоятельно.

Через пару месяцев его избрали первым секретарем обкома, а мне Брежнев предложил должность завфинхозсектором. Я отказался.

– Почему? – спросил Брежнев. – Должность-то хлебная!

– Я – инженер, поэтому я на эту должность не пойду!

– А помощником ко мне пойдете?

– Спасибо, с удовольствием, – ответил я и стал заниматься большими делами, помогать ему в депутатских делах...

«Нет возражений? Нет! Верните оружие!»

О его человечности, теплом, внимательном отношении к людям, добропорядочности можно говорить без конца. Вот примеры.

На бюро обкома докладывает председатель проверочной комиссии о делах одного райкома в присутствии первого секретаря этого райкома. Говорит, что в районе все плохо по вине этого человека, а главное, что он нарушил приказ Сталина. Как говорилось в приказе, если кто что-то себе возьмет в колхозе, тот враг колхозного строя. А этот первый секретарь райкома взял в одном колхозе бычка, а во втором – барана. Все члены высказались за исключение его из партии и отдачу под суд.

– Начальник милиции, заберите у него оружие.

Объявляю перерыв.

– Евгений Степанович, заберите его к себе и угостите чаем, – сказал Леонид Ильич.

Какой чай, когда он бледный как смерть?

После перерыва выступил Брежнев.

– Выступающие правы. Плохие дела в колхозах района, люди недоедают, недорабатывают. Но вот назвали его врагом колхозного строя, а за что? За то, что он проливал на фронте свою кровь за Родину и награжден орденами? За то, что он собрал бригадиров и звеньевых колхозов на обсуждение, как лучше подготовиться к уборке урожая, и распорядился приготовить им обед из бычка и барана? Об этом я узнал у прокурора района, а председатель комиссии, не зная этого, ляпнул, что секретарь – враг колхозного строя. Есть предложение этот вопрос оставить как обсуждение и оказать помощь району! Нет возражений? Нет! Верните оружие!
Или вот еще пример.
В 1946 году был неважный урожай, а план хлебосдачи был велик, и колхозники вывезли на станцию в бездорожье даже коровками последнюю кукурузу. Началась голодовка. В обкоме уже собирали сведения об умерших. Брежнев однажды на бюро, не выдержав этих сводок, сказал:

– Я хочу обратиться к Сталину за помощью!

– Что вы! Что вы! – замахали руками соратники. – Это ж опасно!

Но Брежнев попросил телеграфно, что для подготовки весеннего сева просит выдать в кредит столько тысяч тонн кукурузы. И его просьба была удовлетворена. Коровками возвращали кукурузу домой, и люди были спасены.

«Продавать ей необходимое вне очереди»

Как-то Леонид Ильич уехал в Москву, а ему Каганович, первый секретарь ЦК КП(б) Украины, из Киева прислал телеграмму: «В Запорожье, улица Чекистов, 19, проживает семьей бывший первый секретарь Ташкентского обкома партии Сизоненко. Помогите. Доложите».
Через час я сидел в сарае частного хозяина дома у постели туберкулезного Сизоненко, жена его на керосине что-то готовила. Две школьницы за самодельным столом что-то писали. Была нищета, холод и голод. Я попросил, чтобы старшая дочь взяла сумку и поехала со мной. В первую очередь заехали в собес. Я показал телеграмму – и дочери выдали тысячу рублей. Потом поехали в коммерческий магазин, купили хлеб, печенье, муку, масло, сахар, крупу, чай и пр. Директору я показал телеграмму и просил запомнить эту девочку и продавать ей необходимое вне очереди.

Приехали и затащили продукты в сарайчик. Я передал слова благодарности и уехал.

В горздраве выписали путевку в Ялту, и через день Иван Ильич ехал уже в поезде. В коммунхозе «нашлась» двухкомнатная квартира, куда уже без хозяина я перевез семью Сизоненко и телеграммой сообщил в Ялту адрес жительства семьи.

Когда вернулся Брежнев и прочел телеграмму, поднял на меня сумрачный взгляд. Я задрожал, а он:

– И что вы сделали?

Я рассказал, он довольно улыбнулся:

– Молодец! Спасибо. Подготовьте ответ в Киев

Знал доклад наизусть, как ученик стихотворение...

А как умело и умно Брежнев готовил свои доклады. Он вызывал меня и стенографистку. На столе лежали газеты и сводки. Он заглядывал в них и диктовал, а мне поручал делать вставки – указать хорошие или плохие результаты деятельности районных руководителей, найти к этому пословицы. Затем читал и исправлял доклад и уже знал его наизусть, как ученик стихотворение...

В начале своей деятельности Брежнев готовил доклад к торжественному собранию в клубе завода «Коммунар» на годовщину Октября. И предложил завотделу пропаганды, чтобы райкомы города выписали именные пригласительные билеты на актив. А мне, когда завотделом ушел исполнять указание, сказал:

– Подберите молодых, сильных ребят и без 10 минут 19 часов закройте все входные двери и, кто бы ни стучался, не пускайте. А затем, только после доклада, пропускайте приглашенных, отбирая у них предварительно билеты. Их потом отдадите мне.

Боже, что творилось! В зале идет доклад, а двери трещат:

– Откройте! Слышите, немедленно! Я вас завтра в порошок сотру!!!

А мы молчим. Наконец перерыв. Мы открыли половинку двери и, сдерживая напор, отбирали пригласительные билеты и впускали раздраженных мужей и расфуфыренных дам, привыкших приходить только на концерт.

На второй день по указанию Леонида Ильича опоздавшие были вызваны в зал заседания обкома партии. Многие не знали, куда идут, и даже поначалу были довольны:

– Меня пригласили, а начальника нет.

– Да, моего директора тоже не пригласили!

А совещание было коротким. Зашел Брежнев:

– Здравствуйте, товарищи! Мы пригласили активистов на торжественное собрание, чтобы послушали серьезные задачи, которые необходимо решать, и очень жаль, что вы не слышали об этом и не интересовались. Мне стыдно за вас и очень печально, что в следующий раз вас не посчитают за актив и не пригласят.

– А вас, – попросил Брежнев завотделом пропаганды, – попрошу эти пригласительные билеты передать первым секретарям райкомов партии.

– Все! Вы свободны! – и под гробовое молчание Брежнев ушел.

После этого никто уже никогда не опаздывал на собрания. Ни в городе, ни в районах.

Нужно отметить, что Брежнев за время работы никого не исключил из партии и никого не предал суду...

«Ты, Женя, в тюрьме не сидел еще?»

...Однажды приехал Каганович и передал слова Сталина о необходимости ускорить пуск заводов «Запорожстали». Нужен тонкий лист, а то кабины автомашины делают из фанеры. Сталин требует, чтобы половину времени Брежнев был на Запорожстали. И так и было.

А за несколько дней до пуска завода прибыл на осмотр для доклада Сталину, который отдыхал в Сочи, председатель Госплана СССР, известный профессор Вознесенский. После осмотра он спрашивал, что просить у Сталина. И стал слушать и загибать пальцы: первое – награды за труд, второе – пайкового довольствия, пуска Днепрогэса, ускорения изготовления агрегатов для Днепровской станции, материалов для строительства жилья...

– Стоп! Хватит. Кроме того, напишите короткий рапорт о пуске завода и передайте по телефону. Все! До свидания!
Рапорт написали, десять раз подправляли и поручили мне передать по телефону.

Зная, что хозяин в Сочи, я через коммутатор КГБ заказываю дачу Сталина.

Через пять минут звонок:

– Это полковник КГБ Голубев. Ты, Женя, в тюрьме не сидел еще?

– Что вы, конечно, нет!

– А зачем сам себя хочешь посадить и заказываешь госдачу Сталина? Откуда ты знаешь, где он? Это секрет. Хорошо, что я был здесь и запретил Сочи. Передавай в Москву! Понял?

– Понял, спасибо вам большое...

За пуск завода многих наградили, в том числе и меня...

Опять в обком? Развод!

Почему мы работали ночью? Потому что в Киеве ночью работал Каганович и обзванивал секретарей обкомов, спрашивая, как дела. В основном было пять сводок у нас и в ЦК. Это об уборке кукурузы, о хлебозаготовках, о зяблевой вспаши, о сдаче молока и ремонте тракторов.

Сводки были по 25 районам области, и Кагановичу было легко задавать вопросы, а вот находить на них ответ было трудновато. Вот почему мы и сидели ночью у Брежнева каждый со своей сводкой, и в нужный момент я подсовывал ему ответы.

Я смотрел на эту чехарду и в конце концов сделал Брежневу блокнот, в котором все сводки располагались по алфавиту: зябь – буква «З», трактора – «Т», кукуруза – «К». И он, имея этот справочник, мог смело и быстро в любое время суток ответить на вопросы первого секретаря ЦК КП(б) Украины. Но для подстраховки все равно оставались сидеть допоздна.

Жена звонила мне в 12 ночи, кода мы сидели у Брежнева и мой служебный не отвечал.

– Ага! – думала она. – У любовницы
И пришла под обком караулить, выйду я или нет. Брежнев, порученец и я вышли в два часа ночи. Порученец заметил спрятавшуюся фигуру за углом и задержал мою жену. Брежнев успокаивал ее, просил бросить всякие подозрения...
Очень жаль было с ним расставаться, когда по решению ЦК его рекомендовали первым секретарем Днепропетровского обкома партии. На прощальном пленуме он сам прочел об этом решении ЦК, горячо поблагодарил всех за помощь, за поддержку в работе. Попрощался, пожал руки и уехал на машине вместе со мной.

Леонид Ильич обходил со мной все отделы. Знакомился, представлял меня помощником в Запорожье. Вечером с секретарями поужинали, и они дали согласие на мой перевод в Днепропетровск.

Но дома разразился громкий скандал!

– Что?! Опять в обком?! Опять с бабами ночью «работать» будешь? Не будет этого! Раз-вод!

Еле успокоил, что перейду на хозяйственную работу. Позвонил Брежневу, поблагодарил за доверие, и он понял причину отказа. Пожелал мне успеха и сказал, что всегда рад будет встрече и необходимой помощи при моей нужде...

Вместо эпилога

Леонид Ильич очень любил охоту, метко стрелял зайцев. Увлекался голубями.

Я мог бы рассказывать еще много хорошего о Брежневе, но и этого достаточно. Его уважали и любили все, старались выполнять его указания четко и аккуратно...
http://vz.ru/politics/2012/11/9/602127.html