Может ли Украина потерять и другие территории?

Вопрос, который наверняка волнует многих в связи с происходящими в стране событиями: может ли Украина — вслед за Крымом — потерять и другие территории? Речь, конечно, прежде всего о южных и восточных областях. Ограничится ли территориальный распад утратой полуострова или в указанном процессе взята лишь краткосрочная пауза?
Прежде не раз доводилось дискутировать с разного рода «аналитиками», исходившими из того, что Украина в территориальных границах 1991 г. — «это навсегда» (мол, «Запад не позволит», «олигархи не допустят» и т. п.). В связи с чем приходилось замечать, что это вопрос эвентуальности (от лат. eventus — случай), иначе говоря — все возможно при определенных обстоятельствах.
Что мы и наблюдали в ситуации с отторжением Крыма: общественно-политическая дестабилизация, безвластие, ряд нелегитимных — с точки зрения Конституции — решений (по сути узурпация властных полномочий), деморализация силовых структур, одиозные шаги победителей, полагавших, что теперь им позволено все (сносить памятники, выбрасывать из кабинетов неугодных чиновников, отменять «неправильные» гуманитарные законы, переименовывать улицы в честь «героев майдана», громить партийные офисы) и т. д. и т. п. Результат известен.
И вопрос теперь — итоговый ли это результат или же промежуточный?
С одной стороны, ряд высокопоставленных российских чиновников утверждают, что повторение крымских событий на остальной части Украины не планируется. В частности, министр обороны России С. Шойгу недавно заверил в этом американского коллегу в ходе продолжительного телефонного разговора. Об отсутствии «намерения и интересов пересекать границы Украины» говорил 29 марта и глава МИД РФ Сергей Лавров.
Однако вспомним, что Владимир Путин на пресс-конференции в декабре 2013-го также совершенно исключал российское военное вмешательство в украинские дела. Но ситуация на Украине кардинально изменилась, возникли другие обстоятельства, создалась, как сейчас модно говорить, новая реальность — и спустя всего два месяца российские военные активизировались в Крыму, который (вместе с Севастополем) к настоящему моменту уже оказался включенным в состав Российской Федерации.
В одной реальности нет намерений, в другой оные появляются. Не возникнет ли на Украине очередная новая реальность?
К тому же было бы странно, если б Москва вдруг задекларировала вероятные планы возможного поглощения украинских территорий. Это выглядело бы нелепо во всех отношениях, в т. ч. и с той точки зрения, что означало бы признание (абсурдное для РФ с политической, дипломатической, пропагандистской сторон): расчленение Украины есть спланированное заранее действо, а не вынужденная реакция России на ту реальность, которая создается на Украине в связи с действиями захвативших власть в Киеве.
Таким образом, рассуждая о дальнейших поступках России в отношении Украины, уместно смотреть на ситуацию сквозь призму эвентуальности (и не только России, позиция Запада, в частности многих стран Европы, также может существенно измениться вследствие новых обстоятельств — от «категорического осуждения» действий Москвы до «понимания»). И ряд моментов уже свидетельствует в пользу того, что такой вариант, как дальнейшее продвижение на территорию Украины, в Москве не исключается. Для этого подготавливается и почва (политическая, военная, информационная).
Во-первых, вдоль северной и восточной границ Украины Россия продолжает держать достаточно мощные военные группировки, способные в считаные часы оказаться возле Киева. Такие же группировки сформированы в Приднестровье и Крыму (ставшем для РФ по сути южным плацдармом).
Во-вторых, характер информационной кампании российских СМИ позволяет предположить, что общественное мнение РФ если и не подготавливается целенаправленно для повторения «крымского сценария» в других областях Украины, то как минимум удерживается в готовности принять, одобрить и поддержать такой вариант развития событий. По сути информационный фон нисколько не изменился по сравнению с тем, что было месяц-два назад.
Тогда как если бы Крым рассматривался итогом процесса территориального переустройства (так выразимся), то была бы подведена некая черта. Звучали бы примирительного толка призывы. В рассуждениях журналистов, политологов и экспертов доминировало бы мнение, что нужно смотреть вперед, выстраивать партнерские взаимовыгодные отношения. На эфиры приглашались бы и другие политики/эксперты Запада и Украины — не для озвучивания резко критических оценок украинским событиям и руководству в Киеве (как это имеет место сейчас), а те, кто рассуждал бы в духе примирения и снижения градуса напряженности. Т. е. общий месседж сводился бы к тому, что Россия протягивает руку дружбы, и теперь мяч на поле Украины и Запада. Но всего этого, похоже, не наблюдается.
В-третьих, в юго-восточных областях страны сохраняется сецессионная (от лат. secessio — выход из состава государства какой-либо его части в знак нарушения прав) активность и, очевидно, не без российского участия.
Правда, произошла интересная смена символов и лозунгов, под которыми проходят данные акции. Если ранее демонстрации сопровождались поднятием российских флагов и призывами к России защитить соотечественников, то ныне выступления нередко проходят под украинскими флагами и портретами Виктора Януковича. К последнему — как к законно избранному президенту — и обращены призывы: навести порядок и обеспечить гарантии конституционных прав. Хотя очевидно, что реализация указанного призыва возможна только с помощью российской силовой поддержки.
В-четвертых, Москва по-прежнему ссылается на Януковича как единственно легитимного главу Украины и отказывается признавать нынешних правителей в Киеве и вступать с ними в какие-либо переговоры.
Соответственно высока вероятность того, что в Москве не признают легитимность назначенных на 25 мая президентских выборов. А отсутствие законной власти — это тоже свобода рук. Непризнание легитимности власти на Украине позволяет не признавать и решения, принимаемые в Киеве.
В принципе уже то, что Янукович для России пусть и не действующий, но все еще легитимный президент Украины, само по себе означает непризнание результатов выборов 25 мая. Ибо — исходя из российской позиции — какие могут быть досрочные президентские выборы при наличии законного главы государства?
И Янукович продолжает делать заявления, призванные напомнить о том, что он жив, здоров, от президентского поста не отказывается, а все, что происходит с подачи нынешних правителей в Киеве, — незаконно и неконституционно.
С другой стороны, у Москвы будет немало вполне обоснованных претензий непосредственно к организации и процессу проведения выборов 25 мая. Прежде всего на предмет невозможности вести предвыборную кампанию (проводить свободную агитацию) для представителей отдельных политических лагерей, например Партии регионов и Коммунистической партии, в отношении которых имеют место политические преследования, а в ряде областей запада Украины их деятельность — в нарушение норм Конституции — вообще под запретом.
И огромная ошибка тех, кто ныне именуется властью, что они не озаботились вопросом обеспечения демократичности избирательного процесса, в частности гарантиями свободы политической конкуренции для представителей всех политических сил. Полагаю, уже в самое ближайшее время мы будем иметь довольно громкие скандалы, связанные с тем, что тому или иному кандидату не дали возможности вести предвыборную кампанию.
По изъянам избирательного процесса бьет и Янукович в своем недавнем (от 28 марта) заявлении: «Самозванцы не имеют мандата доверия украинского народа, не имеют права лишать каждого гражданина Украины его права голоса путем внесения антиконституционных изменений в законодательство, в том числе и о выборах президента. Анархия, творящаяся на улицах нашей страны, не имеет ничего общего с демократией. Пусть хоть одно западное государство назовет демократическими шаги, предпринимаемые нынешними «управленцами»... Внесенные в законодательство антиконституционные изменения, в том числе и о выборах президента Украины, исключают возможность честных выборов, когда бы они ни состоялись. Нынешняя так называемая власть приняла пакет законов, прямо нарушающих Конституцию Украины. Эти законы были приняты под давлением «майдана». Над многими народными депутатами и их семьями совершались акты насилия, не говоря уже о постоянных угрозах»...
Напомню также, еще 4 марта Путин на пресс-конференции заметил, что Россия может не признать итоги президентских выборов от 25 мая не потому, что есть такой президент Украины Янукович, а ввиду тех условий, в которых эти выборы проводятся. «Если выборы будут происходить при таком же терроре, как сейчас, мы их не признаем», — подчеркивал президент РФ.
Вышесказанное позволяет вести речь о том, что планы России вполне могут идти дальше Крыма.
Впрочем, необходима оговорка. И военные маневры, и разыгрывание такой карты, как «президент Украины Янукович», и т. д. и т. п. — все это может выступать и в качестве элемента давления. Как на Запад, так и на Киев. Западу могут давать понять, что не следует перебарщивать с санкциями — если некий порог в этом плане будет перейден, ничто уже не будет сдерживать Россию (терять уже нечего). Что до киевских правителей, то им предлагается удовлетвориться уже тем, что потеряли только Крым, а не весь юго-восток.
В любом случае в данных обстоятельствах для России — вне зависимости от наличия/отсутствия у нее намерений в поглощении украинских территорий — выгодно продолжать удерживать «украинскую ситуацию» в «подвешенном состоянии».
Это дает Москве возможность вести с западными партнерами переговоры (которые, вне сомнения, идут за кулисами все это время) относительно урегулирования крымской проблемы.
Тема для торгов и варианты оных очевидны.
Запад: если не признает официально присоединение Крыма к России (что, конечно, маловероятно), постепенно сворачивает (или понижает до приемлемого для Москвы уровня) санкции, прекращает будировать эту тему в информпространстве («забывает»), снимается внешнеполитическая изоляция России (возобновляются встречи на высшем уровне, работа «Большой восьмерки» и т. п.).
Россия: соглашается на деэскалацию ситуации вокруг Украины, дает гарантии — публичные или непубличные (западным визави) — о том, что не претендует на другие украинские территории, отводит войска от украинских границ, наконец — признает легитимность властей в Киеве.
Однако вернемся к вопросу об иной реальности, следствием которой может стать дальнейший территориальный распад Украины, причем уже в самом ближайшем будущем. Какие факторы могут стать катализатором этого процесса?
Во-первых, ухудшающееся экономическое состояние Украины, которое неизбежно скажется на всех без исключения сферах жизни и обострит имеющиеся проблемы.
Украина и до событий на майдане находилась в далеко не блестящем экономическом положении, а политическая дестабилизация последних месяцев еще более его усугубила. К этому добавляется резкое обострение отношений с Россией, что неизбежно приведет к серьезному снижению уровня торговых и экономических связей между странами. А не секрет, заменить российский рынок украинским производителям нечем.
Нынешняя власть, пытаясь отреагировать на события в Крыму, допускает ошибки вроде объявления о намерении выйти из Содружества Независимых Государств — что автоматически означает прекращение участия Украины в договоре о зоне свободной торговли содружества. От особо яростных «патриотов» звучат требования прекратить все отношения с Россией в сфере военно-технического сотрудничества, авиации, космонавтике, что повлечет за собой сокращение украинского ВВП, снижение доходов в бюджет и рост безработицы.
Особенно болезненно эта ситуация отразится на промышленности юга и востока Украины, преимущественно ориентированной на российский рынок. Предприниматели вынуждены будут останавливать производства и сокращать рабочие места.
Пытаясь привлечь финансовую помощь со стороны институтов Запада, в частности Международного валютного фонда, власть соглашается реализовывать т. н. «непопулярные реформы» — сокращение социальных расходов, увеличение коммунальных тарифов и т. п.
В ближайшее время неизбежен резкий скачок цен на все без исключения группы товаров и услуг — в связи со стремительной девальвацией национальной валюты (если учесть, что гривня девальвировала с 8 до 11 за доллар, т. е. на 37,5%, на столько же следует ожидать повышения цен). И это на фоне, повторимся, замораживания социальных расходов — размеры пенсий, зарплат, социальных пособий расти не будут.
Следовательно, неизбежен всплеск недовольства вообще по стране и на юго-востоке в частности.
Во-вторых, в т. н. пророссийских регионах налицо фактически политический вакуум, возникший вследствие преследований и деморализации Партии регионов и Компартии. До последнего времени они были главными выразителями интересов жителей юга и востока на всеукраинской политической арене. Ныне же их деятельность практически свернута, многие партийные офисы разгромлены (включая центральные в Киеве). Жители юго-восточных регионов дезориентированы: кто их представляет?
Как ни странно, от иных деятелей майдана можно услышать комментарии в том смысле, что они удовлетворены и рады такому положению дел. Хотя в реальности это угроза для нынешних правителей в Киеве. Если Партия регионов и Компартия представляли собой умеренные силы (в т. ч. и по части углубления отношений с Россией, ПР и вовсе декларировала свою европейскую ориентацию), не ставили под вопрос территориальную целостность Украины, то им на смену могут прийти совсем иные выразители настроений жителей юго-восточных областей (к тому же эти настроения также будут иметь тенденцию к радикализации).
Уместно вспомнить 2005-й — период сразу после «оранжевого» переворота. Юго-восток также был растерян и деморализован. Но впоследствии пришел в себя и политически мобилизовался на платформе полного неприятия «оранжевого» центра. Подобное неизбежно и теперь, только в более радикальном виде (также мы видим, что и майдан-2014 был куда более радикален во всех отношениях, чем майдан-2004).
Отмеченный политический вакуум на юго-востоке неизбежно будет заполнен. Кем? Либо радикальными украинскими политиками и силами, либо... полным разворотом в сторону России. Со всеми вытекающими из этого последствиями для территориальной целостности Украины.
К слову, эту проблему могла бы смягчить федерализация Украины. Не имея возможности получить (по крайней мере в данный момент) «свое» представительство на общенациональном уровне, жители юго-востока могли бы частично компенсировать это на уровне региональном, удовлетворяясь хотя бы тем, что могут в рамках своей области самостоятельно определять правила жизни (включая гуманитарную составляющую)... Но федерализация, как известно, на Украине приравнена к сепаратизму и чуть ли не к госизмене.
Наконец, высока вероятность дестабилизации политических элит майдана и утрата ими контроля над ситуацией в стране. Вплоть до полной смены элит в этом лагере — замены нынешних более-менее умеренных на радикалов.
Уже и сейчас среди тех, кто поддерживал майдан, растет недовольство политиками, которые ныне оказались у власти. Далее, судя по всему, будет больше — и вследствие экономических и социально-экономических трудностей, и ввиду неспособности справиться с рядом проблем (той же коррупцией). Добавим потерю Крыма, которая сама по себе бьет по имиджу тех, кто пришел к государственному рулю, как неспособных защищать интересы Украины.
На волне «предательства идеалов майдана», «борьбы с контрреволюцией», приправленной национализмом (чему объективно способствует и продолжающийся конфликт с Россией), радикальные элементы могут не только дестабилизировать ситуацию, но и захватить власть. В центре Киева по-прежнему стоят палатки. На днях все были свидетелями, как «Правый сектор» брал в осаду Верховную Раду... И такую угрозу, судя по всему, осознают и нынешние правители — свидетельство чему ликвидация А. Музычко (Сашка Билого) и другие мероприятия, направленные на нейтрализацию «правосеков».
Перечисленное (все вместе или в какой-либо комбинации) может создать те самые новые обстоятельства, которые сделают возможным введение российских войск в области юга и востока Украины.
Сергей ЛОЗУНЬКО
Данная статья вышла в выпуске №14-15 (695) 18 – 24 апреля