Будущий президент Литвы жила в квартире из спецфонда КГБ

28.03.2014 

Новый украинский портал «Socportal.info» опубликовал журналистское расследование жизни будущего президента Литвы Дали Грибаускайте в Ленинграде.

Новый украинский портал «Socportal.info», позиционирующий себя как «первое украинское информационное агентство, которое исключает политический фарс и жизненные смыслы, навязанные дискредитированными политиками», опубликовал журналистское расследование жизни будущего президента Литвы Дали Грибаускайте в Ленинграде.

Петербуржцы привыкли считать Санкт-Петербургский университет, бывший ЛГУ имени А.Жданова, настоящей кузницей президентских кадров, ведь выпускники ЛГУ Владимир Путин и Дмитрий Медведев стали президентами России. Однако мало кто знает, что в стенах ЛГУ был воспитан ещё и третий президент – в 1983 году окончила университет Даля Поликарповна Грибаускайте, которая в 2009 году возглавила бывшую советскую Литовскую Республику.

В мае 2014 года в Литве президентские выборы, и она баллотируется вновь. В конце прошлого года Литву захлестнул конспирологический скандал – всплыли доселе неизвестные подробности о жизни Грибаускайте в Ленинграде, её заподозрили в связях с советским КГБ, отдельные политики заговорили об импичменте, и ей пришлось выступить с опровержением. Так получилось, что ленинградский период в жизни литовского президента – наиболее закрытая (а потому – и наиболее интересная для журналистов и общества в целом!) часть её биографии. Наша редакция провела небольшое собственное расследование, пытаясь установить, что же скрывает Грибаускайте…

Приехала троечницей, вернулась с красным дипломом

20-летняя Даля Грибаускайте приехала в Ленинград в 1976 году. Не в туристическую поездку – Эрмитаж, белые ночи, шпиль Адмиралтейства, разводные мосты над Невой её не интересовали. И не к родственникам – родных у Грибаускайте в Ленинграде никогда не было (единственная в РСФСР родня – троюродная тетка в Кирове).

Юная Даля чётко знала, чего хочет – получить образование по политэкономии, новой, многообещающей в то время специальности. Причём именно в Ленинграде, а не в Москве, в которой для выходцев из национальных окраин карьерный путь оказался бы на порядок сложнее, чем в более либеральной северной столице.

Грибаускайте никогда звезд с неба не хватала. Её литовские одноклассницы, вспоминая Грибце (так Грибаускайте дразнили в школе), говорят, что престижную Вильнюсскую школу имени Саломеи Нерис она закончила с тройками: юной Дале с большим трудом давались точные науки, тяжело шёл английский и, как ни странно, литовский язык и литература.

Поучившись немного в Вильнюсском университете, Грибаускайте поняла (или подсказал кто-то более умный?), что нужно покорять Ленинград. И вот она здесь, пытается поступить. Но с первого раза её ждет неудача. Как позже скажет Грибаускайте, «подвёл русский язык». Зато в 1977 году всё будет успешно, и абитуриентка из Литвы будет зачислена на вечернее отделение экономического факультета ЛГУ на политэкономию.

Годы пролетят быстро, и вот уже в 1983 году Грибаускайте получает диплом экономиста, преподавателя политической экономии, причём диплом не обычный, как у большинства, а красный – с отличием. Экзамены на отлично, курсовые и дипломная работы – на отлично: надо учиться лучше всех, выступать на семинарах чаще всех, демонстрируя самые глубокие знания, чтобы получить красный диплом. Или брать не знаниями, а преданностью – не кому-то конкретному, а… идеалам марксизма-ленинизма, кодексу строителя коммунизма, уставу Коммунистической партии Советского Союза.

«Серая мышь», Комсомол и партия

Мы разыскали нескольких однокурсников Грибаускайте. Они её не помнят. То есть, да, говорят, была такая девушка из Литвы, но по характеру не заводила, замкнутая, а если ещё точнее – «серая мышь».

«Честно говоря будущего президента Литвы во время её обучения на вечернем отделении экономического факультета ЛГУ я практически не помню, – признаётся выпускник того же вечернего отделения экономического факультета Александр Белов. – Даже когда смотрю на её нынешние фотографии, вспомнить не могу».

Зато вспомнил Эдуардас Будрис, который учился на биолого-почвенном факультете ЛГУ, а после его окончания уехал в Литву, где сейчас и работает. Со своей землячкой он общался довольно активно и утверждает, что та отличалась «сильной настойчивостью и трудолюбием».

Но разве может вести себя иначе девушка, которая вступила в Комсомол в 14 лет (!), а в Компартию – в 23 года. Скромность и трудолюбие – они украшают настоящего коммуниста! С членством в КПСС, правда, есть один нюанс. Официально считается, что Грибаускайте вступила в КПСС в 1979 году. И состояла в партии вплоть до 1991 года. После чего, по её собственным словам, стала испытывать недоверие к любым партиям. Но вот ведь какой парадокс: вступить в КПСС можно было лишь после “отбытия” кандидатского срока, который минимально исчислялся в год, а затем засчитывался в общий партийный стаж. То есть реальный год её вступления в КПСС – не 1979. Зачем темнить в таких мелочах?

Но чем дальше, тем больше таких нестыковок…

«В те времена (середина 70-х годов) конкурс на место на дневном отделении ЛГУ, причём почти на всех факультетах, был весьма серьёзным, – вспоминает Эрнст Галиев, выпускник вечернего отделения экономического факультета ЛГУ. – Ленинградский университет входил в десятку самых престижных ВУЗов СССР, наравне с МГУ, МГИМО, “Плехановкой”. Даже на вечернее отделение иногда получалось так, что на одно место претендуют 10-15 абитуриентов. Чтобы поступить, нужно было сдавать вступительные экзамены с очень солидным баллом. Конкуренция же серьёзная… Но существовал и другой способ – “зайти с заднего двора” и пройти вне общего конкурса. Категорий тех, кто проходил вне конкурса, существовало не так уж много. Например, имеющие государственные награды, работавшие по выбранной специальности год или два, представители коренных народов Севера (чукчи, буряты, ненцы, коми, саами и пр.). А ещё существовала специальная такая статья, касающаяся тех, кто поступал по разнарядке партийных органов. По этой статье проходили в основном дети разных партийных бонз. Но иногда под этот формуляр могли попасть и обычные граждане. Надо было лишь хорошо проявить себя по месту работы в области общественной деятельности. Но существовало временное ограничение: необходимо было на предприятии проработать не менее года. Мы таких называли “стажниками”. Для таких абитуриентов нужно было просто не получить “пару” ни по одному предмету».

Напомним 1976 год – Грибаускайте приехала в Ленинград, пыталась поступить в ЛГУ, провалилась, но решила остаться в городе, устроилась на работу. Девушка, которая до этого числилась инспектором по кадрам в Литовской госфилармонии, устраивается… рабочей на знаменитую меховую фабрику «Рот Фронт».

Мифические тележки на «Рот Фронте»

В 2009 году, когда Грибаускайте выиграла президентские выборы, в своём интервью, отвечая на очередные подозрения в связях с советскими спецслужбами, она рассказала следующее: «У меня не было никаких связей с КГБ. Я не слишком быстро продвигалась по карьерной лестнице. Для КГБ я была неинтересным экземпляром, поскольку во время обучения на вечернем отделении ЛГУ я была рядовой работницей на меховой фабрике, где мне приходилось выполнять физическую работу, толкая тяжёлые тележки» (газета «Коммерсант» от 18 мая 2009 г.).

Стоп-стоп, какие тяжёлые тележки? Как следует из рассказов работавших на «Рот Фронте» в те времена, Грибаускайте в «рабочей сетке» просто числилась. На производстве она реально не работала. Зато сразу попала в головной офис. Где именно и “трудилась” (сначала в комитете ВЛКСМ, а затем и партком). И вновь вопрос: зачем темнить в таких мелочах? Ведь всё это легко проверяется.

Из биографии Дали Грибаускайте следует, что она работала сперва приёмщиком-сдатчиком на сырейном участке фабрики № 1 (это очень вредный для здоровья участок – химобработка шкур, там всегда «текучка» кадров, долго работают лишь единицы и «пристроить» туда человека – не проблема), а затем лаборантом в лаборатории той же фабрики. Только вот сотрудница как раз сырейного участка 1-й фабрики Елена Казанцева, работавшая на фабрике именно в то время, совершенно не помнит Грибаускайте. Считает, что она из числа «мертвых душ»:

«В те времена у нас частенько были такие “мёртвые души”, которые лишь числились как рабочие, но к производству не имели никакого отношения, – рассказывает Казанцева. – Наиболее часто это касалось спортсменов (в советские времена профессионального спорта в нашей стране не было, а все, кто профессионально занимался спортом либо числился рабочим на каком-то предприятии, либо “служил” в армии. – Прим. авт.). Но была ещё одна весьма обширная категория – различные общественные и партийные деятели. Которым из-за их общественной нагрузки просто времени не хватало работать, а в различных парткомах, месткомах, профсоюзных или комсомольских организациях им не хватало штатных единиц. Вот их и оформляли как бы обычными рабочими, а на самом деле на производстве они не появлялись. Ну или приходили с какими-то политинформациями или лекциями о международном положении. Грибаускайте именно такими политинформациями и занималась. А ещё, помнится, стенгазету выпускала…».

Другая сотрудница фабрики, которая работала в профкоме, вспомнила, что Грибаускайте особую активность развивала во время общественных мероприятий политико-идеологического толка – например, во время Ленинского субботника: «Тут она старалась даже показать всем пример, призывала работать лучше всех и ей даже как-то дали премию за то, что она выполнила норму выработки на 170%».

Итак, схема с поступлением в университет, имеющая привкус шулерства, прояснилась. Хочешь поступить в престижный вуз, но в школьном аттестате тройки? Тогда покажи, что ты из рабочих, принеси справку с завода, да не просто из рабочих, а ещё и из идейных (с 14 лет в комсомоле!) – здесь-то как раз и нужен этот год кандидатского стажа. А чтобы на самом предприятии действительно работать не заставили, «стажнику» нужно… проявить идеологическое рвение! Пусть тележки на вредном производстве толкают другие. Читать лекции с коммунистической пропагандой – гораздо комфортнее и в карьерном плане выигрышнее.

Именно за время работы на «Рот Фронте» Грибаускайте сумела не только стать кандидатом в коммунисты, но и выработать кандидатский стаж. Что было возможно за год, лишь находясь в списках одной партийной организации. После чего вступила в КПСС. Только вот имеется один вопрос: а когда это произошло? В 1979 году, как утверждает официальная биография, или всё-таки в 1977 – дабы получить партийную характеристику для поступления в ЛГУ?

Заметим, что политинформациями в те времена занимались лишь тщательно отобранные люди. Которые у партийных органов не вызывали сомнений в их ярой приверженности коммунистическим идеям. Партийные органы в свою очередь советовались с другими – специальными…

Квартира из спецфонда КГБ

И здесь начинается самая «тёмная» часть нашей истории. Фабрика «Рот Фронт» – это не простое предприятие. В советские времена фабрика представляла собой настоящий консорциум из множества производств. Это предприятие появилось в 1974 году, объединив меховую фабрику № 1 (набережная реки Смоленки), фабрику № 2 (первоначально располагавшуюся в доме 21 на Невском проспекте), а так же несколько скорняжно-пошивочных, красильно-сырейных и других мастерских. Одна из которых в своё время располагалась даже не в Ленинграде, а в Кингисеппе. В самом городе предприятия “Рот Фронта” находились в самых разных районах. Головной офис – на Думской улице.

«Мало кто знает, что в 70-е годы “Рот Фронт” являлся режимным предприятием, – пояснил бывший сотрудник КГБ Николай Степанович, пожелавший не называть свою фамилию (а то ещё объявят военным преступником, как бывшего командира “группы “А” КГБ СССР Михаила Головатого, которого объявили в международный розыск именно по ордеру от Литвы и даже задерживали в Австрии в 2011 году!). – У многих существует мнение, что режимными были те предприятия, которые так или иначе связаны с Военно-промышленным комплексом. Однако это не так. “Рот Фронт” был в поле зрения КГБ по двум причинам: во-первых, фабрика напрямую торговала мехами с зарубежными странами, а её сотрудники постоянно выезжали за рубеж. Во-вторых, в выделке мехов частенько использовались химические реактивы, которые являлись секретными. И все приезжающие из Прибалтики и подававшие заявление о приеме на работу в режимное предприятие негласно ставились на контроль у нас».

По словам Николая Степановича, он помнит Грибаускайте: на “Рот Фронт” её приняли без всяких разговоров. Причём не обычным рабочим, а сразу «приписали» общественным активистом в головной офис. Бывший сотрудник КГБ намекнул, что в Ленинградском управлении к Грибаускайте относились с особым вниманием. В частности, по некоторым данным, приехав в Ленинград, будущая студентка жила на квартире, которая проходила по административно-хозяйственному ведомству управления КГБ по Ленинграду и области.

«Таких квартир тогда у нас было довольно много, – рассказал Николай Степанович. – Какие-то использовались для конспиративных встреч, какие-то для проживания командировочных из других областей, какие-то для других целей. Точного количества таких квартир вам сегодня никто не назовёт, но их было много. Что же касается Грибаускайте, то прописана она была по одному адресу, а вот жила совсем по-другому. И никого это не заботило».

В Советском Союзе, где действовал строжайший режим прописки, никого не заботило, что девушка из Литвы числилась в одном месте, а проживала в другом (то на Васильевском острове на Малом проспекте, то на улице Белы Куна)? Кто в это поверит? И не странно ли, что при поступлении в ЛГУ Грибаускайте от университетского общежития отказалась? Кто помог ей решить квартирный вопрос? Вряд ли троюродная тётка из Кирова… Или она снимала квартиру за свой счёт? Но зарплата рабочей сырейного цеха, да даже лаборантки и партийной активистки, которая одна живёт в Ленинграде и учится на вечернем, таких трат не позволяла. Тогда что?

По мнению Николая Степановича, такое могло быть только в том случае, если кто-то из руководства управления КГБ благоволил приезжей из Литвы. Но развивать эту тему дальше он наотрез отказался. Видимо, решив, что сказал и так много лишнего, называть свою фамилию категорически запретил и от дальнейшего общения отказался.

Что же, и на том спасибо.

Версия здесь может быть только одна: за дочку попросил Поликарпас Грибаускас, литовский красный партизан-орденоносец, сотрудник структуры при НКВД. В феврале Грибаускайте даже пришлось публично заявить, что её папа никаким сотрудником НКВД не был, а просто работал в пожарной охране. Но документы-то показывает обратное: партизан, затем при НКВД.

Раз отец будущего президента мог служить в спецорганах, значит – мог иметь друзей-коллег в Ленинграде (а Прибалтика замыкалась как раз на Северо-Запад), которых и попросил присмотреть за дочкой. И тогда становится понятным, каким образом она так легко попала на режимное предприятие, почему в милиции не обращали внимания на разницу в адресе прописки и адресе фактического проживания, как ей удалось продвинуться по партийной линии, появляясь на заводе лишь для политинформаций и ленинских субботников, и в итоге, приехав в Ленинград троечницей-комсомолкой, вернуться домой убеждённой коммунисткой с красным дипломом и отличными карьерными перспективами (ведь её взяли работать в Вильнюсскую партийную школу).

Биография литовского президента, семь лет своей жизни проведшей в Ленинграде, выглядит как книга с вырванными листами и вымаранными абзацами. Тем интереснее докопаться до подробностей. Эта статья – лишь первая из нашего цикла, посвящённого ленинградскому следу Грибаускайте.

Источник: http://www.newsbalt.ru/