История жизни легенды советской разведки Вильяма Фишера (более известного как Рудольф Абель) — это пухлый том. И хотя в нем полным-полно белых страниц, имеющегося материала хватит на добрый десяток шпионских телесериалов. Откроем книгу жизни Вильяма Генриховича и перелистаем в ней несколько последних страниц.

Скупая слеза разведчика-нелегалаВозвращающегося разведчика встречают друзья, соратники и семья. Это праздник для них всех. Уезжает же в «командировку» разведчик без помпы. Расставаться с родными, не зная даже, как долго продлится «командировка» (да и вернется ли он домой), — тяжелое испытание. Обычно провожают его 1-2 сотрудника, которые всё знают, всё понимают.

Фишера провожал Павел Громушкин. Они сидели в машине и ждали, когда объявят начало регистрации на самолет. Они работали вместе с 1938 года, понимали друг друга без слов. «Знаешь, Паша, — прервал молчание Вильям, — не надо мне, наверное, ехать. Устал я. Столько лет… Всё время один. Тяжело мне. Да и годы…» — «Потерпи, Вилли, ну еще немного. Год-полтора — и всё закончится», — попытался было утешить друга Громушкин, но осекся: по щеке разведчика-нелегала текла одинокая слеза.

Разведчики верят предчувствиям. Не раз неосознанное чувство опасности спасало их от провала. Не обманывало оно Вильяма и в тот раз.
Но не ехать было нельзя.

Атомный резидент

В течение 1948-1957 годов Фишер был резидентом советской разведки в США. Он был центральной фигурой сети разведчиков и завербованных агентов, добывающих для СССР ядерные секреты США. Взорвав атомную бомбу, американцы не собирались останавливаться. Создавались новые виды ядерного оружия, модифицировались старые, совершенствовались средства доставки.

СССР включился в атомную гонку и буквально наступал американцам на пятки. Разведчики тоже участвовали в этом «марафоне». Советский гений Курчатов (гений без кавычек!) получал в месяц до 3.000 страниц информации, добытых советской разведкой. Эти данные помогли разоренной войной стране сэкономить миллионы рублей, избежать исследований, ведущих в тупик и получить готовые результаты без проведения дорогостоящих научных исследований. Сэкономленные силы, средства и время помогли СССР в конце концов вырваться в этой гонке вперед.

Последняя «командировка» разведчика Абеля

В августе 1953 года на Семипалатинском СССР взорвал первую водородную бомбу, а в 1961 — самую крупную из когда-либо взрываемых, 58-мегатонную «царь-бомбу». (Ее создатели, памятую угрозу Хрущева, между собой называли свое детище «кузькиной матерью».) Большую часть информации об успехах (и провалах) американских ученых в ходе разработки ими атомного оружия поставляла группа «Волонтеры», руководителем которой был Вильям Фишер (псевдоним Марк).

«Волонтеры»

Фишер, по сути, организовал не одну, а две абсолютно независимых сети. Одна включала в себя разведчиков и агентов, работающих в Калифорнии, Бразилии, Аргентине и Мексике, другая покрывала Восточное побережье США. Существовала еще и третья созданная им сеть, о которой не принято говорить — из будущих диверсантов. В случае войны СССР с США эти агенты, разбитые на группы, во главе которых стояли специалисты, прошедшие школу партизанской войны, должны были парализовать работу морских портов США. (К счастью, бесценный опыт этих людей не понадобился).

Кто же были эти «волонтеры»? В подавляющем большинстве это были сотрудники научных центров и лабораторий, работавшие на СССР не за деньги, а по убеждениям. Кто-то симпатизировал СССР, а кто-то понимал, что лишь ядерный паритет в обладании ядерным оружием удержит США от соблазна применить атомную бомбу против России. И они воровали для Советов ядерные секреты, не беря за это денег, но рискуя своей жизнью, ведь в случае провала каждому из них грозил электрический стул. Отдадим должное этим людям, чьих имен мы, наверное, не узнаем никогда…

Срочная замена

Советскому разведчику было очень тяжело. Напряженная двойная жизнь в течение нескольких лет! Не забывайте, ведь он должен был жить еще и легальной жизнью, иметь источник дохода, платить налоги, чтобы не стать объектом интереса налоговой инспекции. Именно она в ходе рутинной проверки могла раскопать неувязки в его биографии. Налоговой службы Фишер опасался больше, чем ФБР. Вильям открыл фотоателье, писал и продавал картины, даже патентовал изобретения и постоянно слал в Центр радиограммы с просьбой прислать помощника, а еще лучше — замену.
 

Последняя «командировка» разведчика Абеля

В помощь Марку был направлен опытный чекист, высококлассный разведчик Роберт. Фишер лично знал его и готовился к встрече. Но в Балтийском море корабль, на котором плыл разведчик, потерпел крушение. Среди немногочисленных спасенных Роберта не было. Пришлось срочно искать дублера. В 1952 году в помощь Марку в качестве радиста (с перспективой замены) был прислан с женой-финкой Рейно Хейханен (псевдоним Вик). В отличие от Фишера, Вик имел настоящий американский паспорт, но нутро у Вика оказалось гнилое.

Гнилое нутро

С тревогой начал замечать Вильям, что его помощник срывается, пьет, транжирит деньги, все более халатно относится к своей работе. Для службы в нелегальной разведке он явно не годился. Вик был не просто бесполезен, он становился опасен. К чете Хейханен уже несколько раз заявлялась полиция, вызванная соседями: семейные скандалы супругов становились все более шумными.

Самого Рейно несколько раз доставляли пьяным в полицию, а однажды он даже потерял «контейнер» — монетку, внутри которой хранилась микроточка (1 кадр микропленки). Среди нелегалов не принято «стучать» на своих, но выхода просто не было. Фишер шлет радиограмму: «Отзовите связника!»

Вику была отправлена радиограмма, что он награжден орденом и повышен в звании. Для вручения ордена и переподготовки его вызывают в Москву. Вик садится на пароход и отправляется в длительный вояж с пересадками и сменой паспортов по маршруту Гавр — Париж — Западный Берлин — Москва. 1 мая Марк принял радиограмму, что Вик прибыл в Париж, завтра выезжает в Германию и через несколько дней будет в Москве. Но Вик никуда из Парижа не поехал, а отправился прямиком в американское посольство.

Предательство

Первой реакцией служащих американского посольства было вызвать полицию. Неряшливо одетый, дурно пахнущий, явно нетрезвый посетитель утверждал, что он советский агент и требовал встречи с послом. Все это смахивало на дурно состряпанную провокацию. Но выдаваемая на-гора информация не оставляла сомнений — этот смахивающий на бомжа хронический алкоголик действительно имеет отношение к шпионажу. Посол его принял.

Первоначальная радость от нежданного подарка судьбы быстро сменилась разочарованием: стоящей информации у Вика было «кот наплакал». Фишер не доверил спивающемуся Вику ни одного агента, ни одного адреса, ни одного почтового ящика. Даже о своем патроне Вик знал минимум: псевдоним, что ему недавно присвоено звание полковника, занимается фотографией, проживает в Нью-Йорке, и мог указать район предположительного проживания. Район плюс словесный портрет — это было уже кое-что.

Охота на резидента

ФБР начало методично прочесывать район. Вскоре ФБРвцы узнали: Марк — это Эмиль Гольдфус, владелец фотостудии в Бруклине. Оказалось, что советский резидент жил чуть ли не напротив офиса ФБР. В ходе осмотра квартиры были найдены радиопередатчик, микропленки, контейнеры (болты, карандаши, запонки с выдолбленными внутренностями). Но самого Марка в квартире не было. За студией было установлено круглосуточное наблюдение, но хозяин квартиры не появлялся. Еще не зная о провале, Марк оборвал ведшую к нему единственную ниточку — съехал из фотостудии. Но однажды он вернулся, чтобы забрать нечто, чем очень дорожил.

Встреча, которая не состоялась

Разведчики-нелегалы часто работают семейными парами. Наличие партнера — это не только сильная психологическая поддержка, но решение определенных проблем физиологического характера. Если разведчик работает один, к тяжелой жизни в постоянном ожидании ареста добавляется груз одиночества.

Однажды связник Марка Юрий Соколов, работавший под дипломатическим прикрытием, получил странное задание: прощупать резидента, выяснить, как там у него с женщинами? И вот в ходе очередной встречи Соколов вроде как-то себе задал этот деликатный вопрос. Фишер внимательно посмотрел на связника: «Юра, в Москве начальство поменялось?» — «Да, а вы откуда узнали?» — «Просто когда начальство меняется, мне всегда задают один и тот же вопрос. Передай в Москву, что у меня никого нет. Я люблю свою жену и верен ей».

А потом Марк попросил устроить ему встречу с женой в каком-нибудь кафе. Она будет в одном углу, он — в другом, он просто посмотрит на нее, и все. Но потом сам прервал себя: «Нет, не надо. Мне ведь захочется поговорить с ней, взять ее за руку. Вы устроите нам встречу на конспиративной квартире, а это уже опасно. Забудьте все, о чем я просил».

Так что пронзительная сцена встречи Штирлица с женой в кафе — не из биографии Фишера. В действительности разведчик-нелегал не имел права даже на это.

Но Фишеру привозили письма от жены и дочери на свернутых в трубочку листочках папиросной бумаги, которые тот по прочтении обязан был сжечь. Вопреки всем инструкциям Фишер хранил письма. За ними он и вернулся в свою квартиру. Кто посмеет упрекнуть его в этом?..

Человек-невидимка

Несмотря на наблюдение, Марк сумел пройти в квартиру незамеченным. Надо сказать, что это был уже его второй визит в квартиру.

Автор сценария фильма «Мертвый сезон» Владимир Вайншток был просто ошарашен, когда к нему в реанимационную палату, где он лежал после операции, вошел Фишер с авоськой мандаринов. Вход в реанимационное отделение посторонним был категорически запрещен. Карантин! Жена, работавшая доктором в соседнем отделении, не могла пройти. Фишер мог. Без шума, без крика он прошел все три поста. Это был профессионал, который просто умел всюду проходить незамеченным.

[b]Роковая случайность

В свой первый визит Фишер вынес портативный приемник и документы, которые он считал для себя не вправе оставлять. Если бы эти документы попали в руки ФБР, добывшие сведения люди заплатили бы за это своей жизнью. Обезопасив своих «волонтеров», Фишер счел возможным сделать что-то и для себя. В квартире он аккуратно вскрыл тайник, но контейнер с письмами выпал и куда-то укатился. Несколько минут разведчик ползал, искал его — и не мог найти. Он включил свет на несколько секунд, но этого было достаточно. При выходе агенты ФБР зафиксировали Марка и вели Фишера до его номера в отеле «Латам». Когда фотографию Марка показали Хейханену, он сказал: «Да, это он».
 

Арест

Несколько дней ФБР следило за Марком, надеясь, что он выведет их на свою агентуру, но советский разведчик ни с кем не встречался. 21 июня 1957 года в 7:20 утра, там же в отеле, Фишера арестовали. Советский разведчик не потерял присутствия духа и стал собираться. Получив разрешение взять с собой принадлежности для рисования, он уложил в сумку кисти, краски и палитру, которую предварительно почистил. Листок бумаги, на который он счищал краску, отправил в унитаз. Листок этот не был первым попавшимся под руку. На нем был записан текст принятой ночью, но еще не расшифрованной радиограммы. Вот так буквально на глазах у ФБРвцев Фишер умудрялся уничтожать улики.
Последняя «командировка» разведчика Абеля

На первый вопрос «Ваше имя?» советский разведчик ответил: «Абель. Рудольф Иванович».

Почему Фишер стал Абелем

Рудольф Иванович Абель был близким другом Вильяма Генриховича Фишера. Они вместе работали, дружили семьями. В Москве ждали радиограммы от Марка, а ее все не было. Зато появилось сообщение в американской прессе «Арестован советский шпион Рудольф Абель!» Это было сообщение от Марка: «Я арестован». Людей, знавших о существовании разведчика по фамилии Абель, было очень мало. В США такой был только один — Вильям Фишер.

В сообщении был и второй посыл: «Я буду молчать». Арестованный разведчик, готовый сдать всех и вся, не будет утаивать такую ерунду, как свое имя. В Москве все поняли и решили: «Будем вытаскивать». Но вернулся домой советский разведчик Вильям Фишер почти через 5 лет и не под своим именем.

Удача Фишера — адвокат Донован

По всем раскладам пойманному советскому разведчику выпадал электрический стул. В этом не сомневался и сам Абель. Но американские порядки требовали суда. Защищать арестованного советского разведчика взялся нью-йоркский адвокат Джеймс Донован, в прошлом офицер разведки, капитан III ранга.

Это была большая удача. В отличие от своих коллег, жаждавших крови, Донован считал, что в будущем советский разведчик может стать предметом торга с Советами и потому намеревался всерьез биться за сохранение жизни своего подзащитного. Два офицера разведки — один действующий, второй в отставке — быстро нашли язык друг с другом.

Ради справедливости отметим, что адвокат Донован до последнего момента, вспоминая былые навыки, пытался перевербовать своего подзащитного, лишний раз подтверждая истину, что бывших разведчиков не бывает.

Арестовывавшие Абеля агенты ФБР обратились к нему «господин полковник», и Марк сразу понял, кто его выдал. В США только два человека знали о его повышении: он сам и сообщивший ему об этом Вик. Изучивший реалии американской жизни Абель предложил Доновану построить защиту на дискредитации главного свидетеля обвинения Хейханена.

Суд — 1

Выбранная линия защиты оказалась верной. С одной стороны — честный офицер. Да, враждебной державы, но мужественно исполняющий свой долг. (Мы же гордимся нашими ребятами, «работающими» в Москве!) Верный муж и любящий отец. (Донован зачитывал письма жены и дочери — те самые, ставшие «роковыми».) Фотограф и художник (представители местной богемы просто поют дифирамбы), играет на нескольких музыкальных инструментах, талантливый изобретатель (вот патенты). Соседи — в восторге. Полиция претензий не имеет. Регулярно платит налоги и вносит арендную плату.

С другой стороны — предатель, ренегат. Безвкусно и неряшливо одетый, с безграмотным английским. Алкоголик, избивающий жену (вот показания соседей). Кстати, он двоеженец, у него в СССР есть еще одна жена и брошенный ребенок (вот справки). Бездельник, который нигде и никогда не работал. 1600$, по совету Абеля выплаченные Донованом частным детективам, не были потрачены зря. Те раскопали всю подноготную Хейханена, тот едва не разрыдался на суде.

Но все равно 23 августа 12 присяжных единогласно вынесли вердикт «виновен». Приговор не исключал смертной казни.
 

Суд — 2

Донован бросился в новый бой. Несмотря на обилие улик, доказательная часть обвинения заметно хромала. Да, шпион. Но какой вред нанес он Соединенным Штатам? Одни догадки и предположения! Сути передаваемых им зашифрованных радиограмм Вик не знал. Ни одного секретного документа у Абеля не нашли. Кто на него работал, какие секреты воровали — неизвестно (ни одного своего агента Абель не сдал). Где же ущерб национальной безопасности США? Покажите, я его не вижу!

Сам же Абель в течение всего процесса молчал, ни на один вопрос не ответил, чем приводил своего адвоката попеременно то в отчаяние, то в бешенство. Окончательный приговор — 30 лет тюрьмы. После суда Абель поблагодарил Донована и настоял, чтобы одну из его картин в качестве подарка передали адвокату.

В тюрьме

Срок советскому разведчику предстояло отбывать в тюрьме Атланты. Тюремная администрация вовсе не обрадовалась именитому заключенному. Личное дело Абеля было пухлым и одновременно пустым. Его личные качества, его прошлое, даже его настоящее имя оставались неизвестными. Начальник тюрьмы заявил, что опасается за жизнь осужденного Абеля. Очень даже возможно, что американские зеки из чувства патриотизма забьют насмерть русского шпиона.

Опасения начальника не оправдались. В первый же день сокамерник Абеля мафиози Винченце Скиланте из семьи Альберто Анастази заявил, что не желает делить камеру с «комми» и потребовал перевести новичка. Не известно, о чем ночью разговаривал Абель с Винченцо, но утром мафиози потребовал ведро воды, жесткую щетку и несколько часов на четвереньках ползал по камере, отдраивая пол. Через несколько дней надзиратели доложили начальнику тюрьмы, что уголовники выказывают новому сидельцу всяческое уважение и между собой уважительно именуют его «Полковником».

Последняя «командировка» разведчика Абеля

Вскоре «Полковник» стал заметной фигурой в тюрьме. Он рисовал рождественские открытки и раздавал их заключенным, учил их играть в бридж, давал уроки немецкого и французского языка. На радость администрации нарисовал портрет нового президента Кеннеди.
Есть версия, что этот портрет потом был подарен президенту и некоторое время висел в Овальном кабинете Белого Дома. Ах, как хочется, чтобы это было правдой!

Возвращение полковника Абеля

Донован оказался пророком. 1 мая 1960 года советские ПВО сбили самолет-разведчик U-2, взяв его пилота в плен. Советская сторона еще с 1958 года предлагала варианты обмена, но тогда могла предложить только осужденных нацистских преступников, что американцев, естественно, не устраивало. Теперь появилась серьезная фигура для обмена. В Лейпциге срочно нашлась «фрау Абель», которая обратилась за посредничеством в освобождении мужа к немецкому адвокату Фогелю, а тот в свою очередь связался с Донованом.

Хотя Абель так и остался для американцев загадкой, они понимали, что в руки им попался высококлассный разведчик, не чета летчику-шпиону. Известно мнение об Абеле Аллена Даллеса, директора ЦРУ (1953-1961): тот мечтал «иметь хоть пару агентов уровня Абеля в Москве». Поэтому для равноценности обмена американцы потребовали еще двоих арестованных агентов. В довесок к Пауэрсу пошли сидевший в Киеве Марвин Макинен и в ГДР Фредерик Прайор.

10 февраля 1962 года на Глиникском мосту произошел знаменитый обмен Пауэрса на Абеля. Впоследствии «встречи» на мосту стали регулярными, и мост получил почетное прозвище «шпионского». По свидетельству присутствовавших, процедура весьма точно была воспроизведена в фильме «Мертвый сезон». Как писал в своих мемуарах Донован, в то время как с восточной стороны доносились радостные крики и восклицания, к Пауэрсу подошел лишь один человек и сказал: «Ну что, поехали». Пауэрс в ответ лишь кисло улыбнулся.

 

Последняя «командировка» разведчика Абеля

Так закончилась для Вильяма Генриховича Фишера его последняя «командировка», затянувшаяся на 14 лет.

Жизнь под чужим именем

Вернулся Вильям Фишер в СССР Рудольфом Абелем. Так его всюду представляли, так он проходил по многим документам. Даже в некрологе было сказано о смерти выдающегося советского разведчика Рудольфа Ивановича Абеля. Даже на могильной плите хотели написать «Абель», но восстали вдова и дочь. В итоге написали «Фишер» и в скобках «Абель». Сам Вильям Генрихович очень переживал утрату своего имени и не любил, когда к нему обращались «Рудольф Иванович». Часто Фишер говорил, что если бы он знал о смерти друга (настоящий Абель умер в 1955 году), то никогда не назвался бы его именем.

Без права на славу

Среди наград Фишера 7 орденов, множество медалей. Золотой Звезды Героя Советского Союза нет. Давать Героя — это лишние инстанции, бумаги. А разведчик-нелегал не имеет права лишний раз привлекать к себе внимание. Да, он вернулся, но за кордоном остались другие, которых он привлек к работе, надо в первую очередь думать о них. Такова судьба разведчика-нелегала — оставаться в безвестности. Рассекреченный еще при жизни Рудольф Абель (Фишер) — редкое исключение. Поэтому среди нелегалов так мало Героев и генералов. Сами же бойцы невидимого фронта — люди без амбиций, их девиз: «Без права на славу, во славу державы».