Вопрос: Мне хотелось бы услышать от вас про то, что вы сказали – отсутствие стратегического дискурса в стране вообще. Нет властителей дум, Соня Кошкина и Портников – это не властители дум. Реальные властители дум, которые бы задавали тон мышлению людей, тон обдумыванию людьми того, что они скажут или предложат, именно в идеологической сфере. Ваше мнение, почему на Украине нет достаточной критической массы интеллектуалов, которые могут генерировать идеи, которые бы по-настоящему захватывали людей, это чисто интеллектуальная проблема или это проблема, скажем так, вырождения? Появилась такая критическая масса людей, у которых в мозгу нет той части, которая бы отвечала за идеи, за идеалы? Это первый вопрос. Второй. Вы говорили в начале встречи, потом не продолжили эту тему, что Украине нужен новый язык. Новый язык – это нужен подвиг со стороны интеллектуалов, как вы видите это?

Сергей Дацюк: Во-первых, я считаю, что это отсутствие рынка идей, является традиционным для Украины. Власть здесь всегда была чужой, с XIII столетия постоянно власть была чужой. То она была литовской, то польской, то российской, то австро-венгерской. И те интеллектуалы, которые работали на власть, были сволочи редкие. И отсюда происходит интеллектофобия. «Братья хлеборобы», про которых писал Липинский, очень плохо относились к интеллектуалам, потому что это были ставленники чужой власти.

Это так глубоко въелось в ментальность, что когда большевики расстреливали, высылали, издевались над интеллектуалами народ , по большому счету, на это смотрел сквозь пальцы. Даже в 20 веке, когда издевались над диссидентами, обычные граждане не сильно их и поддерживали. Во Франции достаточно быть интеллектуалом, что бы получить защиту общества. Там такая традиция. В Германии достаточно быть интеллектуалом, что бы общество тебя легитимизировало, власть может быть против тебя, но общество тебя поддерживает. А у нас против тебя не власть, прежде всего, против тебя общество. Это режим интеллектофобии, который является традиционным для Украины.

Из режима интелллектофобии происходит та ситуация, что простой народ интеллектуалов не просто не любит, он их ненавидит, причем вполне искренне. И поэтому властелинов дум мало, потому что это не востребовано, книжек соответствующего содержания покупается мало. Все говорят давайте, давайте издавать украинские книги. Хорошо, а как вести бизнес? Их не покупают. Детские книжки, которые Малкович издает, продать еще можно, но продать книгу философского содержания на украинском языке невозможно. Даже если готов не то что бы раздавать, а еще и доплачивать – не берут.

И не надо путать моральные авторитеты с интеллектуалами. Это иногда совмещается, а иногда не совсем. По-моему интеллектуал не тот, кто показывает приемлемую моральную позицию, хотя и это важно, а тот, кто очень часто есть хулиган, аморал, извращенец (Бродский, Есенин). Это люди очень неудобные для общества. Не всегда они высокоморальные. Но, тем не менее, они ценны своими идеями, мало того, очень редко их даже современники понимают. Но в странах, в которых есть достаточно высокая интеллектуальная традиция, даже если не понимают, то все равно легитимизируют, поддерживают. Во Франции вы приедете в три часа ночи, будете читать какое-нибудь интеллектуальное произведение, вас будут слушать.

О мове. Я говорил о том, что язык должен покрывать все сферы человеческой жизни, и я четко показывал, в каких сферах отсутствует украинский язык. И он там не может возникнуть, просто потому что нет для него сферы применения, сферы деятельности. Как может возникнуть украинский научный язык, если науки фактически нет? Кто ее будет создавать? Как может возникнуть украинский философский язык, если философия занимается тем, что еле-еле сохраняет себя, а уже про какие-то современные вещи и говорить не приходится. Что такое философский язык? Это появление новых философских слов на украинском языке, появление новых теорий, где эти слова что-то обозначают, появление новых философских концепций, создающих целые плеяды новых слов. Этого просто не может быть, потому что нет деятельности в это сфере.