В журнале «Ъ-Власть» вышло интервью Олеси Герасименко с Константином Лебедевым. С разрешения журнала предлагаем вашему вниманию наиболее интересные, на наш взгляд, фрагменты беседы:

"На Леню и Сережу я дал полные показания, но это только наше дело"

- Что именно вы признали на сделке со следствием?

- Я признал организацию массовых беспорядков 6 мая совместно с Сергеем Удальцовым, Леонидом Развозжаевым и Гиви Таргамадзе. Также я признал подготовку к будущим массовым беспорядкам в неопределенное время с теми же участниками.

- Вас пытали?

- Нет, меня не пытали.

- Почему тогда вы решили пойти на сделку?

- Я убедился, что у следствия есть исчерпывающие доказательства нашей вины. Увидел, что следствие получило явку Леонида Развозжаева. Она определила дальнейшую деятельность следствия.

- Явка была написана до вашей сделки?

- До моей сделки, разумеется. Мне о ней стало известно в 20-х числах октября, а мое соглашение со следствием датируется 7 ноября. Я предполагал, что видео, прослушку телефона и скайпа получили
оперативной разработкой, и прекрасно понимал, что решение на самом верху давно принято. У меня был выбор такой: либо упереться рогом, и закончилось бы все десятилетним максимальным сроком. Была альтернатива — признать очевидное. Я ни слова в своих показаниях не соврал и никого не оговаривал. Я не дурак и понимаю, что им нужен был Удальцов.

- Из-за такой позиции многие люди называют вас предателем. Вы чувствуете себя предателем?

- Я себя предателем в данном случае не чувствую. Люди, которые участвовали в этом деле, знали, на что идут, и знали, что такой результат возможен. Что касается всех участников этих массовых беспорядков, то я ни на кого показаний, которые могли бы привести к отягощению их участи, не давал. На Леню и Сережу я дал полные показания, но это только наше дело. Масштаб, который мы себе мыслили, предполагал серьезность последствий.
А какой вы масштаб мыслили?

- Создание мощной левой партии, получение денег из-за рубежа — по крайней мере, об этом говорил Таргамадзе — и в конце концов вхождение в органы власти. Замена собой КПРФ с перспективой вывода Удальцова в политики федерального уровня.

…

- Откуда у вас вообще взялись политические амбиции?

- Первый импульс был, как у многих других, любопытство. До прихода к коммунистам я просто сидел на лавочке во дворе и бухал. Маркса я стал читать уже после вступления в партию. Я был из небогатой семьи, любил протест. Когда поработал в котельной, окончательно понял, что такое пролетариат.

- Как вы познакомились с Гиви Таргамадзе?

- В 2005 году на Украине в конце Майдана. Я на протяжении нескольких месяцев участвовал в "оранжевой революции". Ребята из движения "Черная пора" начали мне доверять и познакомили со своими спонсорами и учителями — командой Таргамадзе. Я не словом, а делом доказал, что на многое способен и многое могу.

- Когда вы получили первые деньги от Таргамадзе и за что?

- В 2006 году за работу в Белоруссии: я следил, как расходуют средства местные активисты. Задания были простые: проверить, расклеили ли плакаты, сколько на акции на самом деле было народу, поговорить с тем-то и тем-то человеком, передать инструкции…

- Но все-таки он мало вас знал, а через год после знакомства уже давал вам деньги. Откуда такое большое доверие?

- Это сложно объяснить. Так бывает. Ну и потом, первое время там были крохи.

- Сколько вы получали за работу в Белоруссии?

- Оплачивали расходы на проживание и давали за неделю работы около €1 тыс. Еще платили за то, что я для них писал анализ политической ситуации в России.

- Как пришли первые деньги от Таргамадзе в Россию?

- Через созданное мною движение "Смена", эта организация существовала на неофициальные гранты из Грузии и Европы.

- Сейчас ваши соратники по "Смене" сделали разную политическую карьеру: Николай Ляскин стал главой московского отделения так называемой партии Навального "Народный альянс", Михаил Вельмакин — координатором Совета муниципальных депутатов, Станислав Яковлев хорошо устроен благодаря главе партии "Демвыбор" Владимиру Милову. Тогда они знали, откуда идут деньги?

- Я не хочу отвечать на этот вопрос.

"Ребята, по-другому не бывает"

- Как Удальцов познакомился с Таргамадзе?

- По инициативе Таргамадзе. Когда начались протесты после выборов в Госдуму в 2011 году, он очень возбудился. Он мне говорил: "Мне очень нравится Удальцов". Я его понимал, хотя, надо подчеркнуть, у нас на тот момент с Серегой были плохие отношения. Но это хоть что-то левое и хоть как-то можно влиять.

…

- Развозжаева с Удальцовым не смущало, что речь о деньгах, идущих из Грузии?

- Как ни странно, нет. Помню, мы встретились в "Елках-Палках": надо было решать, ехать на встречу или нет. Я им честно сказал: этот человек — глава комитета парламента Грузии по обороне и безопасности, это шаг в совершенно другой для нас мир, давайте подумаем, надо нам это или нет. Сейчас я думаю, не было бы там Лени — ничего бы не было. Он увидел возможность спокойно заниматься любимым делом — политикой, потому и стал самым активным лоббистом встречи с Таргамадзе.
- Сколько раз вы с Удальцовым и Развозжаевым встречались с Таргамадзе в Минске?

- В таком составе три раза. Первый раз — в марте 2012 года. Приехали на машине депутата Ильи Пономарева, Леня на ней Удальцова везде возил. Приехали, познакомились, выпили. Попытались написать какую-то смету, но уж пьяные были. С Гиви всегда было много народу, у него была привычка возить с собой свиту. Потом мы ездили в июне, а третий раз — в конце августа из Литвы на машине с Василичем (Таргамадзе.— "Власть"). Перед этим мы 26 бутылок вина вчетвером выпили за вечер…

- Не странно ли планировать революцию и так пить?

- Это другая культура, не наша. С грузинами если не пьешь, то ты им не друг. В этом невменяемом состоянии они дела и вели.

- Запись какой встречи показали в фильме "Анатомия протеста" на НТВ?

- Второй — в июне. На ней было человек восемь, все время кто-то приходил и уходил. Были я, Серега, Леня, еще мой давний напарник Аймалетдинов. Правда, Алимыч во встрече практически не участвовал: он уже с утра надрался и спал.

- Вы вели аудио- или видеозапись этой встречи?
- Нет. Я иногда вел аудиозаписи грузин. Но не в этот раз. Зачем вел? В 2010 году грузины хотели, чтобы Лукашенко отвернулся от России. Одним из условий сотрудничества стало то, что они все свои данные по белорусской оппозиции, с которой они работали давно и вложили туда много денег, сдают КГБ. Люди Таргамадзе рассказали обо всех спонсированных ими акциях и сдали всех белорусских оппозиционеров, с кем работали…

- Почему вы не прекратили все контакты с Таргамадзе после этой истории?

- У них есть деньги. Для нас, для левых, это редкость. Мы не либералы. Я говорил, что терять ресурс главы парламентского комитета по безопасности и лучшего друга президента нельзя.

- А морально не терзались?

- Для меня все было просто. Всякая копейка на борьбу с режимом священна.

- А есть чьи-то деньги, от которых вы бы отказались?

- Вопрос не в деньгах, а в условиях. В нашем случае мы не подозревали о таких последствиях. Эта история — двойная разводка. Мы пытались развести их на деньги за возможность почувствовать сопричастность к большому процессу. Таргамадзе с этого кормится. Гиви хотел от нас беспорядков — хоть каких-то. Они нам говорили: "Вы сейчас хорошо поработаете, а мы вам поездку в Лондон устроим и денег на вашу партию". Возможно, мы друг другу просто врали. Меня вот жуликом
беспринципным называют, но я не согласен. Наверное, подумав о своем политическом имидже, я должен был держаться до последнего, сидеть десять лет, остаться без здоровья и зубов. Но, когда я, занимаясь политикой почти 15 лет, слышу такие упреки от людей, которые два месяца участвовали в акциях и ничего страшнее поноса им не грозило, мне это кажется странным. Или когда меня адвокаты начинают учить, как революцию делать. Виолетта Волкова убеждала моего адвоката Лаврова: не волнуйся, мол, все будет в порядке, делай, как мы тебе скажем, требуй от Лебедева ни в чем не признаваться, и политическое убежище в Америке тебе обеспечено. Вообще Волкова и Фейгин — это лжеадвокаты, плакальщики, чья работа — идти за гробом, а не спасать подзащитного.

- Возвращаясь к встрече. Вы иногда записывали грузин на диктофон. А на камеру вы их когда-нибудь снимали?

- Нет. Смысла не было. Диктофон нужен был, чтобы в случае, если они решили бы поступить с нами как с белорусами, я мог бы на них хоть как-то воздействовать. Наши интересы с их пересекаются только в одном пункте — они ненавидят Путина, и мы его ненавидим. Поэтому доверия с нашей стороны им не было.

- Если вы не писали, то кто, по-вашему, это делал?

- Вариантов много, я склоняюсь к тому, что писалось грузинами. Но мы не верили, что им потребуется нас когда-либо сливать. Может, они хватанули где-то денег, после 6 мая ничего серьезного не произошло, а деньги уже взяли, вот и решили нас слить, чтобы потом ответ не держать. Еще есть такой персонаж — Анатолий Моткин, эмиссар Березовского, грузины ему весьма доверяли. И этот человек мог вести какую-то свою
игру. Все могло быть.

- А в Россию тогда как эта запись попала?

- Есть версия, что ушла из Лондона. Однозначно мы не знаем. Если у Гивика был выход на Бородина (бывший президент Банка Москвы Андрей Бородин; находится под уголовным преследованием в России и получил политическое убежище в Великобритании. - "Власть"), он мог ему эту запись предъявить как доказательство того, что он с нами работает. И Гиви говорил, что пол-ляма они уже получили от Бородина. Но я не думаю, что те деньги, что он давал нам, были бородинские. Все-таки он с ним позже стал говорить на эту тему. Чьи — хрен его знает.
- Ну не их же личные?

- Нет, конечно. Гиви мне говорил, что у него есть надежная связь через Березовского с беглыми бизнесменами, звучала фамилия Бородина. Бородин якобы обещал собрать со всех 10 млн. Ехать в Лондон разговаривать о деньгах мы планировали с августа, все переносили, а потом нас арестовали.

- Зачем вы обсуждали с Таргамадзе подрыв Транссибирской магистрали?

- Надо знать Леню. Он воспринял близко к сердцу задачу разводить грузин на деньги. И по-моему, захотел казаться более сумасшедшем, чем есть на самом деле. Конечно, никаких возможностей взорвать Транссиб или перекрыть его не было. Вообще, много из того, что предлагали и сами грузины, имело мало общего с реальностью. Предлагали измазать здание ФСБ валерианой, чтоб коты сбежались, или запустить воздушный шар с изображением Путина и расстрелять его. Еще были идеи спровоцировать охрану Кадырова, перекрыв дорогу его кортежу. Нанять или угнать грузовики с автобусами и на митингах отгораживаться ими от полиции.
- Через кого шли деньги в Россию?

- Все деньги всегда шли только через меня, я заведовал всей бухгалтерией. Знали о них Серега, Леня, я и Алимыч. Была четкая установка, что больше никого мы в это дело не посвящаем.

- Сколько было обещано денег и сколько давали?

- Оговорено было $35 тыс. в месяц. Передавали траншами мне: показывал пришедшему на встречу человеку паспорт и получал конверт.

- Как делили на троих?

- У каждого была зарплата около полтинника, а основные суммы на акции в долларах я передавал Лене. Серега лично предпочитал денег не брать.

- В апреле и мае вы получили по $35 тыс., а потом?

- В июне, после 6 мая, мы получили $90 тыс. На эту сумму были куплены машины Развозжаеву и Насте Удальцовой. Еще ушли на листовки, около 70 тыс. руб. каждый тираж, флаги, расходы на штаб, Леня там набрал команду. Поездки. В кабаках я платил из остатков. Вообще деньги всегда хранились у меня.

- Когда был последний транш?
В августе — $42 тыс.

- Сейчас Удальцов, Развозжаев и Таргамадзе отрицают вашу версию событий. Кто врет?

- Врут они. Но по-разному. Ну Серега принял нашу первоначальную версию показаний: что были какие-то бизнесмены, говорили о поставках вина. Ну он все-таки вождь, ему надо до конца стоять. Хотя не вижу смысла. Таргамадзе врет, потому что это для него большой репутационный удар. Развозжаев написал исчерпывающую явку, мои показания ее подтверждают.

"С точки зрения человека, которого прижали к стенке, я раскаиваюсь"

- После вашей сделки со следствием и смены СИЗО на домашний арест многие решили, что вы работали на ФСБ или центр Э. Вы сотрудничали с этими организациями?
- Нет, не сотрудничал. Пару раз со мной пытался говорить Леша Улыбка, как почти со всеми активистами. И все. Но хочу подчеркнуть: за несколько месяцев до встречи Удальцова с Таргамадзе Серега (с которым у нас тогда были плохие отношения, я о нем нелестно отзывался, он обо мне) на собрании "Левого фронта" при всех заявил: "Лебедев подментованный". Его спросили, с чего он взял, на что тот ответил, мол, допрашивать не могу, но это мое убеждение. И спустя несколько месяцев он едет со мной в Минск знакомиться с одним из руководителей грузинских спецслужб. Ну что тут скажешь? Это лишь говорит о цене слухов про мою подментованность. Многие люди, которые сейчас кричат о происхождении моих денег, брали эти деньги и не спрашивали, откуда они, а теперь якобы прозрели.

- Раскаиваетесь в содеянном?

- Можно сказать, массовые беспорядки я готовил последние 14 лет своей жизни. Но в глазах правосудия я, конечно, совершал антигосударственные поступки. Я понимаю логику власти и, с точки зрения человека, которого прижали к стенке, раскаиваюсь. Те омоновцы, которые получили камнем по голове, не должны были получить. Это я не готовил, за это я раскаиваться не могу, но за это мне придется ответить. Я создал условия для таких событий. У нас не получилась запланированная мирная акция. Нельзя было кидаться камнями в полицию, в собственный перспективный электорат. Да власть и нанимает этих полицейских, бедняков, чтобы им плевали в рожу и били. Чтобы столкнулись две силы, угнетаемые режимом, чтобы режим выжил.
- Что вы можете сказать людям, которые, узнав о вашей дружбе с Таргамадзе, возмущаются и говорят: "За кем же мы шли в декабре?"?

- Я бы посоветовал всем активистам, которые воспринимают протест не просто как модную тусовку, быть готовыми, что, возможно, придется либо долго сидеть в тюрьме, либо даже за взгляды быть убитыми. Потому что я был к этому не готов. Мы все вместе пошли на это, потому что считали, что так будет лучше. И, если бы мы были осторожнее, мы могли бы победить. Все, что мы сделали, касается только нас троих, и мы понесем кару. А вы как были честными людьми, так ими и остались.

- Планируете продолжить заниматься политикой после освобождения?

- Не уверен. Мне не имеет смысла продолжать этим заниматься, потому что ситуация, в которой я оказался самым большим негодяем, устраивает слишком много сторон.
http://kompravda.eu/daily/26071/2977545/