За последние два десятилетия произошли значительные изменения в том, как реализуется международная политика. Жесткие политические структуры послевоенной эпохи остались в прошлом, а вместо них пришли модели текучие и менее предсказуемые. Поскольку эти модели в основном определялись жесткими требованиями глобализации, они стали опираться на гораздо более двусмысленное, чем раньше, представление о легитимности. Свидетельства этого можно найти практически во всех сферах мировой политики, где говорят о необходимости «международного консенсуса».

И.Ричардсон и др.

Легитимность

При отсутствии мировых органов управления, фактически основой для действий стал пресловутый международной консенсус, подразумевающий, однако, некоторый трансцендентный здравый смысл. Однако взглянем по ту сторону банальностей о «международном консенсусе», и мы обнаружим, что он возникает не сам по себе, а является проявлением чей-то власти, порой едва уловимой. Это вовсе не есть проявление объективной истины или понимания; это проявление власти определенных кругов, которое может обсуждаться, усиливаться, и т.п.

Короче говоря, международный порядок -  это следствие определенного политического расклада сил и, бесспорно, проявление реальной власти. Однако, каковы механизмы создания этого консенсуса на мировой политической арене? В этом процессе много нюансов. И, что наиболее важно, как удается преодолеть постоянное сползание в национальный экономический протекционизм?

В нашем исследовании транснациональных политических элит, которое мы провели, беседуя с членами наиболее престижной атлантической сети – Бильдебергского клуба, выяснилось, что ключевым механизмом для создания политического консенсуса являются именно сети транснациональной элиты. Общие взгляды на что-либо в нашем мире являются следствием того, как думает наша элита, и того, как мы воспринимаем ее логику.

Коллективная способность транснациональной элиты – формировать представления масс о мировых проблемах; это определяет и пути их решения. И хотя эта способность, по большей части не осознается, важно понимать, что политика формируется отнюдь не случайным образом. Существуют мощные глубинные силы, которые играют значительную роль в определении международного консенсуса – силы, которые действуют целенаправленно и отнюдь не хаотично.

Природа элитарных сетей

Чтобы понять, каким образом в транснациональной элите формируются определенные взгляды и парадигмы, необходимо усвоить, что она вовсе не чужда мысли, будто политический консенсус мистическим образом возникает из слияния просвещенных элитарных умов, что, по правде говоря, крайне наивно.

Члены транснациональной элиты вовсе не одинаковы, элита не есть нечто однородное. Отсутствие видимых конфликтов не означает, что между членами элиты нет противоречий, скорее наоборот, они становятся отчетливы, если мы проанализируем правила поведения и модель отношений в таких элитах.
Как сказал один старый член комитета Бильдебергского клуба, «споры никогда не обостряются, поскольку это собрание очень образованных и умных людей. Я имею в виду, что это не те люди, которые устраивают шум. Скорее, они пойдут прочь, бормоча под нос «этот парень нес несусветную чушь», чем открыто заявят об этом на собрании».

Сети политической элиты также сформированы не случайно – это продукт целенаправленной деятельности. Для понимания особенностей и склонностей этой элиты важно знать, кто обладает властью, формируя эту элиту.

В первую очередь, это осуществляется через нормы, правила и ритуалы. Например, кадровый состав членов Бильдебергской группы определяется специальным комитетом – это самое сердце сети. Комитет решает, кого стоит привлечь в сеть, а кого счесть «тупым» и вывести из числа членов, в интересах динамизма.

Соблюдение правил поведения и неразглашение, а также других неписаных норм является условием вступления в сеть. Кроме того, существует и правило, по которому новичок должен всячески превозносить старых членов – так новоприбывших проверяют на лояльность. Новичков в этой наиболее престижной элитарной сети плотно проверяют на подчинение старым членам, даже несмотря на то, что у новоприбывших могут быть высокие должности и немало власти.

Один наш знакомый, сам организатор и участник нескольких элитарных политических форумов вспоминал, как он оказался в одной из самых престижных транснациональных политических сетей – Совете по Международным Отношениям.

«Я оглянулся и понял, что это действительно важная и престижная организация. Передо мной выступали президент Турции и заместитель премьера Индии. Я запаниковал и провел всю неделю с друзьями, соображая, о чем же мне говорить, и вздохнул с огромным облегчением, когда все закончилось. Я отношусь к этой организации с огромным уважением, но я больше не хочу туда возвращаться, и иметь с ними дело».

К этим институциональным силам подчинения и единомыслия в рядах транснациональной элиты нужно добавить более тонкие механизмы, направленные на подчинение отдельного человека.

Эти коварные, «трехмерные» силы ослабляют умственные способности элиты, манипулируя иллюзорным чувством того, что считается естественным или тем, что является здравым смыслом. Эти силы действуют тем более успешно, что используют желание каждого члена элитарного сообщества занять более высокое место внутри него.

Привлекательность членства в элитарной сети не стоит недооценивать – даже для людей, занимающих самые высокие посты, хотя, конечно, это еще зависит от человека. Это задевает чувство самооценки, поскольку утратить членство в элитарной сети – все равно, что провалить экзамен, что члены элиты обычно не желают признавать или даже осознавать.

В беседе с одним весьма уважаемым членом Бильдебергской сети он вынужден был фактически оправдываться, почему он не занял в ней более высокое положение. «Когда я тут оказался, честно говоря, я подумал, что так и должно быть. Я не задумывался над тем, что, возможно, меня больше сюда не пригласят. Конечно, здесь собрано больше важных и влиятельных людей, чем на любом другом форуме, но ведь я встречал этих людей и на многих других мероприятиях… Я извлек из этого не слишком много, но другим, я уверен, удалось больше. Я не слишком хорошо работаю в сетях».

Желание оказаться в «высшем обществе», стать там «своим человеком» очень важно для новичков. Чтобы доказать свою пригодность для вступления в сеть, кандидату нужно показать, что он пользуется определенными источниками информации, и сам образ своей мысли – это важный первый шаг. Конечно, от участников ждут большего, чем только это – еще и неосознанного ощущения принадлежности к просвещенному сообществу, в сочетании с желанием оказаться в его рядах и готовности тонко подстроиться под требования. Упор здесь делается на слове «тонко». Эта подстройка, адаптация никогда не бывает полной. Это одна из причин, почему участники элитарной сети не желают признаваться в том, что им пришлось что-то изменить в себе, чтобы в нее вступить, несмотря на явные свидетельства этого.

Например, один из участников Бильдеберга, рассказывая о том, что он считает себя совершенно независимым от его влияния, одновременно четко раскрывает то, как он изменил свой образ мысли, приспособившись к доминирующей логике и умонастроениям этой сети.

«Всю мою жизнь я принадлежал только самому себе. Я терпеть не могу повторять чьи-то идеи. Я во всем должен разобраться сам. Даже когда у них на уме какая-то мысль, это на меня действует не слишком сильно, потому что мне нравится играть свою игру, и высказывать свое мнение, а не говорить то, чего хотят они. Однако, конечно, если на улице идет снег, у вас внутри не будет лето; и в образе мыслей есть мощное взаимодействие».

Члены элитарной сети в один голос отрицают, что их мнения кем-то формируются, но стоит спросить их о том, что они узнали или чему научились в ней, и мы выявим значительное влияние группы на ее членов. Стремясь снискать расположение других, участники элитарной группы – а среди них много представителей СМИ, подчиняются доминирующей логике и лидерам сети. Пытаясь произвести впечатление на других, показав, чему они научились, и с кем подружились, они неосознанно распространяют доминирующие в сети взгляды и в своем собственном кругу.

Общие ценности определяют глобальное мировоззрение

Элитарные сети имеют определенную точку зрения и, осознанно или нет, придерживаются определенной политики. Трудно сказать, происходит это по воле организаторов или благодаря самой структуре элиты и под внешним влиянием, однако наше исследование показало, что это происходит неосознанно. Сложность еще и в том, что члены транснациональной элиты считают себя просвещенными личностями, а не приверженцами определенной линии и образа мысли.

Это особенно верно в отношении глобализации, поскольку либеральный интернационализм стал отправной точкой для мировоззрения элиты. Помимо прочего, это показывает еще и степень самообмана, существующего в элитарном сообществе.

Очевидный пример трудности определения того, происходит это осознанно или нет, демонстрирует поведение нового поколения мировых лидеров. В 1974 году журнал «Тайм» опубликовал статью под названием «Его мир: сеть старика Киссинджера», в которой описывалось отношение к студентам Генри Киссинджера на его Международном Семинаре в Гарварде.

В статье рассказывалось, как Киссинджер принимал своих одноклассников, когда был Госсекретарем США. Ежегодно он отбирал 40 студентов со всего мира на свой семинар – он полагал, что эти люди станут великими личностями. Как оказалось, он выбирал хорошо. Многие из его студентов заняли важные должности в правительствах всего мира.

Аналогичным образом недавно поступил Мировой Экономический Форум, начавший программу «Подготовка Мировых Лидеров», проводящуюся ежегодно и охватывающую 25 стран. Ее участники должны стать «двигателями общественной мысли, непревзойденными интеллектуально и духовно, строгие приверженцы миссии Форума и его сообществ». Он также запустил Программу Молодежного Лидерства, глобальное сообщество «исключительных» и «тщательно отобранных» молодых людей, которые будут «лидерами нового поколения, следующего своей миссии и принципам, открытого миру, но принимающего людей исключительно на основе их личных достоинств».

Оставим в стороне вопрос, почему Мировой Экономический Форум считает себя законным представителем таких интересов. Или он руководствуется обыкновенным желанием взрастить поколение более активных и квалифицированных лидеров, чем раньше? Или это проявление целенаправленного идеологического подхода, продиктованного нынешней мировой элитой, стремящейся обеспечить выполнение своей воли и следующим поколением лидеров?

В действительности, мы полагаем, верны оба утверждения. Механизмы подчинения и преемственности совершенно реальны, и элитарные политические структуры жестки и предсказуемы. Однако, по большей части, они действуют так неосознанно.

По правде говоря, люди, к которым и сходятся все ниточки власти, находящиеся в сердце элитарных сетей, настолько убеждены в трансцендентности своих целей, настолько убеждены в просвещенности своего мировоззрения, что они просто не могут признать, что внутренне они являются сторонниками одной партийной линии. Более того, они считают, что должны увлечь за собой и других на свой «просвещенный» путь. Потому они действуют, не задаваясь лишними вопросами – а это говорит о том, что даже те, кто находится в самом центре элитарной сети, стоят на службе сил, которые они не могут ни осознать, ни противиться.

В своей книге «Бильдебергские люди» мы писали, что персоны, занимающие центральное положение в этой сети, крайне важны для наших представлений о власти и отношениях внутри транснациональной элиты – надо признать, что это своего рода клуб индивидов с общими ценностями, причем этот клуб сильно влияет на поведение своих «просвещенных» членов.

Важно отметить, что осознание влияния лидеров сети на остальных членов имеет важные последствия и для понимания природы или масштаба глобальной политической элиты. Должны ли мы выйти со своим определением власти и влияния, а затем попытаться все облечь в числа? Или нам лучше согласиться с тем, что очень небольшое число людей, занимающих центральное положение в транснациональных элитарных сетях, обладают непропорционально большой степенью влияния?

Свидетельства, полученные нами от опрошенных представителей элиты, показали, что ядро транснациональных политических кругов составляет всего несколько сот человек. Как следствие этого, существуют проблемы, которые привлекают слишком много внимания этих людей, что доходит до анекдотов.

Что мы знаем точно, это то, что деятельность этих «нескольких десятков космополитов», если вам угодно, создает движение среди отдельных кластеров элитарной сети. Работа их, несомненно, определяется требованиями экономической глобализации, однако при этом создает основу не только для экономического, но и политического сближения.

В то же время, мы должны признать, что личные интересы – как бы мы их ни определяли, значат очень многое для участников элитарной сети. Сети транснациональной элиты сегодня значат гораздо больше, чем в период Холодной войны, а возможно, даже больше, чем мы можем себе представить. Наши исследования показывают, что они являются неотъемлемой частью мировой политики, которая существует, вне зависимости от того, как мы ее определяем или понимаем.

Они налаживают коммуникацию между транснациональными деловыми кругами и политическими элитами, а также нацеливают их, пусть неосознанно, на удовлетворение требований глобализации.

Сети транснациональной элиты, и тот политический консенсус, который они выражают, поддерживают и распространяют, крайне важны для нашего понимания прогресса и изменений в мировой политике. Когда не срабатывают традиционные инструменты международных отношений, срабатывают неформальные сети элиты, способные наладить диалог и не просто сгладить противоречия, но и преодолеть некоторые, наиболее острые национальные интересы.

Их влияние весьма мягкое, почти незаметное, и редко – определяющее. Оно неразрывно переплетено с более формальными процедурами международной политики, и в некотором смысле, частично ее формирует. Наше исследование, конечно, не лишено субъективности. Тем не менее, мы готовы спорить с теми, кто рассматривает элиту лишь как трансцендентное единение прагматических и просветленных умов. Нам удалось рассмотреть то, как члены элиты оказываются в транснациональных сетях, меняясь при этом, таким образом, как этого хотят их организаторы. Этот процесс проходит неосознанно, однако он приводит к превалированию только одной точки зрения, подчиненной силам экономической глобализации, а в случае Бильдеберга – отражающей североатлантические интересы.

http://dialogs.org.ua/ru/cross/page29360.html