В нормальном государстве существуют механизмы, с помощью которых социум разрешает возникающие противоречия внутри себя и в отношениях с государством. Протесты - реакция на отсутствие или недостаточно хорошую работу этих механизмов. Но нормальной страна потому и является, что в каждый конкретный момент времени требуется корректировка или создание небольшого числа таких механизмов. В ненормальной стране вроде России механизмы отсутствуют вообще. Их заменяет суррогат. В нашем конкретном случае - пресловутый общественный договор лояльности в обмен на безопасность. Безопасности уже давно нет, так как под ней понимается целый комплекс обязательств власти перед населением, включающий как саму безопасность в прямом ее понимании, так и обеспечение сколь-либо приемлемого уровня жизни. Сейчас нет ни того, ни другого, да и вообще власть сбрасывает с себя все возможные обязательства, концентрируя "сэкономленный" на населении ресурс. Но и "сэкономленного", прямо скажем, недостаточно, раз речь зашла о необходимости трансферта - то есть, массированной пополки правящих группировок.

У такого положения вещей есть и очевидная проблема: старый суррогат работать перестал, а ничего другого нет и не предвидится. Соответственно, число несбалансированных противоречий растет как снежный ком, а с ним - и протестные настроения. 40% недовольных москвичей - это очень много. Потому что в провинции недовольных по определению еще больше. Там люди просто выживают, и беспросветные перспективы лишь копят глухую злобу. Уже поэтому крайне странно слушать победный взвой пропаганды, считающей тех, кто выходит на протест своими ногами. Дело не в тех, кто на улице, дело в тех, кто отказывает режиму в поддержке. Легитимность власти в автократии только внешне опирается на штыки, в реальности легитимность остается важнейшей гарантией устойчивости любого фашистского или квази-фашистского (как путинский) режима. И его единственным реальным источником.

Миллион карателей таким источником не являются, тем более, что даже в последние годы можно было неоднократно видеть, как испарялись все эти миллионы, оставляя очередного диктатора один на один с резко ставшей недружелюбной стаей вчерашних соратников или озверевшим в одночасье народом. Правда, пропаганде будет некогда в этот момент объяснять своим зрителям изменившуюся установку - они все будут спешно линять на свои виноградники, заработанные нелегким трудом по оболваниванию глупенькой аудитории.