http://alex-serdyuk.livejournal.com/10864962.html

Американцы пытаются реабилитировать Ельциа
A российские чиновники переплюнули Хрущева

Якобы это вовсе не его «реформы» стали причиной резкого роста мужской смертности в 90-е годы

Не думайте, что за нас, вымирающих русских, никто в мире не переживает. Очень даже. Более того, стараются помочь своими ценными советами…

Справка

С 1989 по 1995 гг. число умерших в России увеличилось с 1,6 млн человек в 1989 году до 2,2 млн человек в 1995 году, то есть в 1,4 раза. В это же время число родившихся, наоборот, сократилось с 2,2 млн до 1,4 млн человек, то есть в 1,6 раза.

Интересно, но поиск гуглом по картинке дал неожиданный результат...

Вот и экономисты престижнейшего американского Стэнфорда вдруг (а так ли вдруг?) озаботились причиной резкого роста мужской смертности, наблюдавшейся в России в начале 1990-х, сообщает «Финмаркет». И пришли к удивительному выводу. Борис Ельцин, которого кто только ни обвинял в геноциде русского народа, оказывается, тут ни при чем: во всем виновата исключительно водка. Ведь с завершением перестройки неминуемо закончилась и антиалкогольная кампания, и потому на российский рынок хлынул поток дешевой и часто поддельной водки. Он-то и погубил жизнь миллионов русских мужчин. А Ельцин тут, конечно, ни при чем: ну, разве что личным примером иной раз вводил своих любимых «россиян» в соблазн…

Принято считать, что рост смертности в России в 1990-1994 годах, притом сразу на 40% (!), был связан с реформами Ельцина и переходом России к капитализму и демократии, пересказывает издание тезисы исследования стэнфордских ученых умов. Самого Бориса Ельцина, который правил страной в эти годы, напоминают американские авторы, коммунисты хотели даже обвинить в геноциде русского народа. Но Кремль тогда сумел предотвратить импичмент – правда, с трудом.

Оказывается, демократизация России не была столь смертельной, как принято считать, уверены экономисты Стэнфорда Грант Миллер и Джай Бхаттчариа. В подтверждение они решили взглянуть на рост смертности в России под иным углом зрения и пришли к выводу, что высокая смертность в 1990-е годы была напрямую связана с завершением антиалкогольной кампании, проводившейся при Михаиле Горбачеве. Значительный рост смертности, уверяют стэнфордские умы, был присущ именно тем постсоветским странам, в которых была проведена кампания, а в Восточной Европе подобного стремительного роста смертности не наблюдалось.

Таким образом, напрашивается общий вывод исследования (если здесь вообще уместен этот термин): не вините, русские, Ельцина, а вините самих себя за собственную склонность к пьянству. Ельцин же, если что и сделал, так только облагодетельствовал. А вот вы, беспробудные пьяницы, его «подарок судьбы» не восприняли.

И вся эта цепочка выводов выглядела бы логично, если бы не одно «но»: почему это вдруг экономисты – пусть даже из престижного Стэнфорда – взялись судить об отнюдь не экономической проблеме? Да, вымирание любой страны имеет и чисто экономическое измерение. Вот его-то, это измерение, и надо оценивать представителям экономической науки (если такая, строго говоря, вообще существует). Тем более что человеческое вымирание России дало экономистам богатый материал для анализа: экономика нашей страны в 1990-е сократилась почти вдвое (!), а в наиболее высокотехнологичных сегментах (ВПК, машиностроение и т. п.) – на «добрых» три четверти, если не исчезла вовсе! Спрашивается: неужели лишь резкий рост мужской смертности стал причиной такой экономической деградации России, господа стэнфордские экономисты?

Такие потуги ученых умов Стэнфорда выглядят тем большей «самодеятельностью», что не далее как года четыре назад в наиболее авторитетном мировом медицинском издании, журнале The Lancet, британские ученые опубликовали результаты своего исследования уровня смертности в странах бывшего социалистического лагеря. Надо думать, что эти мировые медицинские светила ничуть не меньше разбираются в причинах смертности народов по сравнению с экономистами Стэнфорда – по крайней мере, с медикаментозной точки зрения, коей является «страсть русских к спиртному», которую стэнфордские ученые умы «исследовали». Но это – всего лишь ремарковое сопоставление научного потенциала английских медиков и американских экономистов именно в данной сфере. Говоря по-русски, «беда, коли пироги начнет печь сапожник, а сапоги тачать пирожник». Этой ремаркой, впрочем, мы не ставили под сомнение научный уровень стэнфордских экономистов. Но чтобы экономисты разумели в почти медицинских причинах вымирания целой страны…

Пора, впрочем, дать слово и вышеупомянутым английским медикам. Как уж рассказыва KM.RU, английские ученые поставили своей целью исследовать уровни смертности в странах бывшего социалистического лагеря. И пришли к выводу, что одним из важных факторов, которые привели к росту смертности в 1990-е годы, стала как раз быстрая смена социально-экономической модели – так называемые шоковые реформы, связанные с ускоренной приватизацией государственного имущества. Именно Ельцин, выходит, был виноват в смертности в России в первую очередь.

Британские специалисты при этом отметили, что «болезнь смертности» поразила в эти времена не только Россию, но и весь бывший соцлагерь. Ожидаемая продолжительность жизни в целом ряде стран резко снизилась и во многих странах так и не вернулась к дореформенному уровню даже спустя 15 лет после начала реформ.

Выходит, экономисты хваленого Стэнфорда, очевидно, симпатизирующие Ельцину и его реформам, попросту выдали никакое не научное, а откровенно пропагандистское «исследование». Впрочем, что еще ждать от экономистов, пусть даже из «самого» Стэнфорда?..

Между тем даже чисто «медицинский факт», установленный несколько лет назад их оппонентами, британскими медиками, тоже далеко не полностью описывает первопричину вымирания России. Комментируя тогда исследования британских ученых, известный российский эксперт, доктор медицинских наук, профессор Игорь Гундаров отмечал:

«Я – автор нового направления в демографии – психодемографии. Меня интересует механизм, почему (в России в те времена) выросло число инфарктов и инсультов, почему упала рождаемость. И когда я проводил тщательный анализ традиционных факторов риска, то оказалось, что все они не имеют отношения к этому взлету смертности. Когда перечисляют причины смертоносных болезней, все говорят о плохой экологии, – а она в те времена, наоборот, улучшилась. Говорят о высоком холестерине – а мы стали есть меньше мяса, молока, масла, но зато больше картошки, овощей, хлеба, а это – более здоровая структура питания. Возьмем алкоголизм: мы пьем много, но не больше, чем в начале 1980-х годов. Говорят о развале здравоохранения – но в 1994 году развала не было, и мы лечили лучше, чем в конце 1980-х. Уменьшилось и число толстых. В 1994 году распространенность курильщиков среди взрослого населения принципиально не выросла. И получается, что все то, что на слуху, улучшилось или осталось в таком же состоянии. А смертность, тем не менее, выросла почти в полтора раза…

Наверное, – продолжал российский эксперт, – мы тогда одни из первых стали заниматься изучением влияния психики на соматические процессы – на инфаркты, на инсульты, на кровяное давление, на холестерин и все остальное, что ведет к смерти. Как мы изучали психические факторы? Начиная с работ выдающегося социолога XIX века Эмиля Дюркгейма, самоубийства – это индикатор безысходности. И для нас самоубийства интересны как термометр, который измеряет в обществе уровень безысходности, депрессии, потери смысла жизни. А убийства – это индикатор или термометр в отношении крайней агрессии, бесчеловечности, злобы. Мы решили на огромном материале стран СНГ и Восточной Европы посмотреть динамическую связь между социально-экономическими и психическими факторами. Оказалось, что на 80% динамика озлобленности и тоски объясняет динамику смертности. Таким образом, непосредственный убийца – это злоба и тоска».

Более того, Игорь Гундаров является убежденным противником мифа о сверхвысокой алкоголизации России. Оказывается, Россия – далеко не самая пьющая страна мира, как это утверждают не только русофобы, но и, к сожалению, многие наши патриоты. Более того, настойчивое навязывание нам мысли о том, что страна, мол, чуть ли не окончательно спилась и, как следствие, неотвратимо деградировала, является не чем иным, как изощренной манипуляцией массового сознания. Ведь, признав такое состояние России как неисправимую данность, следом должно сделать вывод: а не пора ли вводить внешнее управление в этой стране – у которой, ко всему прочему, есть ядерное оружие?

При всем том, что проблема спаивания России стоит очень остро, «первенство» нашей страны в мировых рейтингах по алкоголизации населения является не чем иным, как мифом, убежден профессор Гундаров. Будучи экспертом Госдумы, он однажды потребовал назвать имена «экспертов», которые снабдили тогдашнего президента РФ Дмитрия Медведева информацией о том, что Россия – самая пьющая в мире страна. Но ответа так и не добился.

А ведь Медведеву тогда на стол легла следующая таблица подушевой продажи алкогольных напитков в разных странах, которая была составлена на основе данных Росстата:

Таджикистан 0,2
Узбекистан 0,5
Турция 1,0
Израиль 1,7
Азербайджан 1,7
Казахстан 1,8
Япония 6,5
Новая Зеландия 6,6
США 6,7
Канада 6,9
Россия 9,1

Наша страна в этом списке, поданным неизвестными «экспертами» на стол главы государства, оказалась на последнем месте. Но на самом деле это была лишь половина списка. Однако вторую половину на стол Медведеву никто не положил. А она, кстати, достаточно красноречива:

Великобритания 9,3
Португалия 9,4
Словакия 9,5
Дания 9,8
Испания 10,0
Франция 10,0
Австрия 10,5
Ирландия 10,6
Венгрия 11,6
Эстония 10,7
Германия 10,7
Чехия 13,7

Выходит, позади России в списке «самых горьких пьяниц» значится еще целый ряд вполне цивилизованных стран. Но эту вторую половину списка от Медведева кто-то утаил. В результате президент РФ принял решение немедленно активизировать борьбу с алкоголизацией России...

Спору, повторим, нет: Россию надо спасать от чрезмерного пьянства. Но и не надо делать из нее мальчика для битья, как это изобразили в своем «исследовании» господа из Стэнфорда. Венгрию, Эстонию и Чехию в первую очередь учите не пить, уважаемые экономисты. А затем – Францию и Германию, если у вас запал останется.

А учить Россию тому, что первопричиной ее бед является пьянство, а не Ельцин, не надо. Сами всё давно понимаем. С помощью тех же британских медицинских светил и наших российских экспертов.

Хрущев обещал коммунизм к 1980 году, а Минэкономразвития – что Россия станет ведущей экономической державой мира к 2030-му[/b]

Войны бывают разные, в том числе и откровенно смешные: например, война прогнозов, которую, кажется, мы все уже начали успешно наблюдать. Вслед за прозвучавшими на минувшей неделе в Давосе тремя «негативными сценариями» развития России общественности был представлен один «позитивный сценарий» от Минэкономразвития, духоподъемность которого, кажется, претендует на то, чтобы надежно перекрыть любой пессимизм.

Справка

«Министерство экономического развития Российской Федерации является федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере обеспечения энергетической эффективности при размещении заказов для государственных или муниципальных нужд, обеспечения энергосбережения и повышения энергетической эффективности государственными и муниципальными учреждениями, организациями, осуществляющими регулируемые виды деятельности, повышения энергетической эффективности экономики Российской Федерации... осуществляет координацию и контроль деятельности подведомственных ему Федеральной службы государственной статистики, Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии, Федеральной службы по аккредитации, Федерального агентства по государственным резервам, Федерального агентства по управлению государственным имуществом» (выдержка с официального сайта министерства).

Конечно, определение «война» тут вполне условно: ведь министерский прогноз был сделан не за пару дней в авральном режиме на коленке. Однако его авторы, конечно же, были в курсе тезисов алармистов (а уж Алексея Леонидовича Кудрина тот же Андрей Николаевич Клепач знает как облупленного), и так или иначе вступили с ними в заочную схватку. Теперь же, как принято говорить, впору запасаться ведрами попкорна, поскольку за оптимистичными выкладками ведомства Белоусова явно непременно последует что-то никак не менее фундаментальное и обстоятельное, но призванное понизить градус радости.

Так, найдется немало оппонентов (причем как из либерального, так и из консервативного экономического лагеря), которые усомнятся в том, что Россия может претендовать на роль ведущей экономической державы к 2030 году, развивайся она в устоявшейся парадигме.

Конечно, ведомственный прогноз из соображений соблюдения приличия предусматривает несколько вариантов развития. Самый «скромный» (назвать его пессимистичным язык не поворачивается) предусматривает для России фору в 3,2% экономического роста ежегодно, при этом в ближайшие четыре года рост составит 3,5-4%. Оптимистический же вариант предусматривает рост в среднем 5,4% в год, а в первые четыре года – и вовсе 6,9%, что сопоставимо с показателями Китая. Авторы прогноза ссылаются как на позитивные изменения в российской экономике и рост благосостояния граждан, так и на внешнюю конъюнктуру, что вкупе может обеспечить стоимость нефти вплоть до 239 долларов за баррель.

То есть по своему оптимизму чиновники МЭР фактически переплюнули Никиту Сергеевича Хрущева, который, как известно, в 1961 году пообещал построить «материальную базу коммунизма» за 19 лет – к 1980-му. Сейчас нам предлагают поверить в то, что за 17 лет мы станем ведущей державой мира. Поверить-то можно, вот только память услужливо подкидывает классическое «Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе»...

Между тем основные вопросы у экспертного сообщества вызывает даже не смелость официального прогноза Минэкономразвития, сколько возможность такого в принципе в сложившихся условиях, которые никак не назовешь стабильными. Мир с тревогой смотрит на Грецию и на США, и получается, что лишь только мы – уверенно – в свое светлое будущее?..

Оптимистический прогноз развития российской экономики в беседе с обозревателем KM.RU прокомментировал директор Института социальной политики и социально-экономических программ НИУ «Высшая школа экономики», доктор экономических наук Сергей Смирнов:

– На самом деле долгосрочные технологические прогнозы (так называемые форсайт-прогнозы), быть может, не всегда формализованы, но, тем не менее, дают нам какие-то наметки будущего. Очень часто они не сбываются, но вспомните фантастику начала 60-х годов. Когда читаешь сегодня тех же Стругацких – поражаешься, насколько же люди тогда были оптимистами. Или вспомните «Девять дней одного года» Ромма... Так что почему бы и не делать некие наметки на ближайшие 10-15 лет? Ведь на самом деле и вся система прогнозирования в СССР была основана на сочетании разносрочных планов. Была, например, комплексная программа научно-технического прогресса на 20 лет, была схема развития и размещения производительных сил на 10 лет, были планы пятилеток... Была, в конце концов, и программа партии.

Возможно, это покажется кому-то слишком грубой аналогией, но, тем не менее, подобного рода современные прогнозы, особенно когда они несут некую идеологическую составляющую, напоминают лично мне выдержку из программы КПСС от 1961 года: «Партия торжественно обещает, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». То есть в самой по себе такой форме прогнозов и планов ничего плохого нет.

Сейчас наше правительство столь же «торжественно обещает», что к 2030 году Россия войдет в состав ведущих мировых экономик мира. Разумеется, хочется видеть Россию сильной и богатой страной, и мне кажется, что мы действительно можем достаточно продвинуться к данному сроку по уровню экономического развития, но это будет довольно специфическое развитие. Мы будем жить в стране, где действительно повысится уровень жизни, но все это будет построено в первую очередь на базе импортных технологий.

В этом году в России, согласно прогнозам, будет продано порядка трех миллионов легковых автомобилей. Да, у нас создана принципиально новая автомобильная промышленность, но не своими силами, а за счет приобретенных импортных технологий. Но, тем не менее, ведь хорошо, что машины собирают у нас, поскольку это рабочие места, это действительно пристойные заработные платы. То есть вроде бы все не так плохо, но все же говорить о том, что мы сумеем продвинуться в каких-то инновационных сферах, я бы по меньшей мере немного поостерегся.

То есть мы не то чтобы обречены вечно быть лишь сырьевым придатком: у нас просто свое место в международной системе разделения труда. Ну вот так сложилось. У нас действительно повысится уровень жизни, уровень благосостояния, но вместе с тем мне кажется, что мы все равно будем державой, зависящей от импортных технологий. Последние события в космической отрасли, вследствие которых было снято начальство, показывают, что не все у нас ладится там, где мы пытаемся что-то сделать полностью сами. И успеем ли мы за предстоящие 17-18 лет произвести мощные технологические прорывы? Я в этом отношении настроен скорее скептически. Все-таки 18 лет – это не так много, а реальных предпосылок для рывка нет. Не решены ключевые проблемы эффективности экономики – высокая производительность труда, низкий уровень коррупции.

Коррупция, конечно, есть везде, в том числе и в США, но ведь весь вопрос в масштабах. И вот если мы сумеем решить эти проблемы, решатся со временем и другие: придут новые технологии, деньги будут направляться действительно на их разработку, а не на конкретный «распил». Не буду приводить примеры: они и без того у всех на устах.... И сегодня, глядя на борьбу с коррупцией и «распилами», я лишь задаю вопрос: а разве раньше все это было не очевидно? Нужен был какой-то окрик сверху, чтобы наконец пошла какая-то работа в этом направлении и начали прижимать самых зарвавшихся. Но ведь и то не всех же прижимают...

Мне кажется, что для принятия неких управленческих решений лучше прислушиваться к тем прогнозам, которые оценивают возможные риски, пусть даже и несколько преувеличивая их. Это будет гораздо разумнее, нежели купаться в пылу оптимизма. Лучше, конечно, прислушиваться к прогнозам более умеренных экспертов. А когда мне говорят, что все будет хорошо, то я вспоминаю строчку из поэта Тимура Султановича Шаова: «Жизнь – дерьмо, но перспективы очень хороши!» Так вот: лучше думать о том, что будет хуже, чем о том, что все будет хорошо, потому что всех факторов риска мы учесть не можем. Мы ведь помним, как то же Минэкономразвития год назад прогнозировало спад к 2018 году. Сейчас, видимо, они в корне изменили свою точку зрения и дают нам прогноз по нефти 240 долларов за баррель. Это с учетом того, что американцы уже сегодня активно инвестируют в разработки альтернативных энергетических технологий, да и нефть не безгранична. Ну хорошо, будет она к 2030 году по цене 240 долларов за баррель, но ведь она и кончиться может к 2060 году. Так что разумнее не бояться мрачных прогнозов, а прислушиваться к ним.