Не знаю, как сейчас, но где-то полтора года назад в страну Камбоджу можно было попасть только с пересадкой и чартерным рейсом. Я очень боюсь всевозможных пересадок и чартеров, особенно дешёвых. Мне жутко не везёт с чартерами. Сто раз зарекался летать чартерами. Каждый раз говоришь себе примерно такой текст: «Вова, друг, не летай больше чартерами. Чартеры – это зло. Слышишь, Вова?.. Завяжи с ними навсегда. Это очень вредная привычка – летать чартерами. Скажи нет чартерам, Вова!»

Но проходит пару месяцев – и подворачивается какой-нибудь очень дешёвый чартер. И летишь, как цыпа. Чертовщина («чартеровщина») какая-то! Чартер, он – как героин – умеет, гад, ждать. Кто подсел на чартеры, тот уже с них не слезет. Жадность плюс «авось пронесёт». Убойная комбинация.

Мне никогда не везёт с чартерами. Другие летают – и ничего. А я обязательно или сутки буду сидеть в аэропорту, или место продублируется, или ещё что-нибудь свеженькое.

Самый вопиющий случай произошел лет пять-шесть назад.

Я летел на чартере Москва – Карачи – Утопао – Денпасар (Бали). Туда получилось ещё ничего, если не считать сбора по пятьдесят долларов с каждого пассажира в Карачи. А то не дадут разрешения на вылет. Это у них пакистанское национальное. Иногда пилотам удается откупиться от администрации аэропорта ящиком спирта. На этот раз не удалось. Спирт был уже выпит пилотами. Но это всё ещё – семечки.

На обратном пути было интереснее. Вернее – кошмарнее. В Утопао (Таиланд), где мы провели несколько часов, кто-то из наших зачем-то стибзил печать аэропорта. Зачем – тайна. Так, из общей алкогольной пассионарности. Тайцы переполошились. В Карачи самолёт был арестован. В салон вошли местные абреки с калашами и потребовали вернуть тайскую печать. Разрешалось незаметно бросить её в проход. Вернувшему печать ничего не будет.

Виновник торжества, дядя с кумачовой моськой, похожий на только что напившегося крови жизнерадостного упыря, улыбаясь, спал богатырским сном. На вдохе он рычал, как бензопила «Дружба», а на выдохе свистел и пузырился, как сковородка. Это мы потом узнали, что именно упырь стелебобил печать. Упырь безмятежно спал два часа. А мы все сидели и морально готовились к пакистанскому плену. Когда Упырь проснулся, он громко, как собака, зевнул, потянулся, по-снайперски точно сунув кулаки в лицо двум соседкам, выпил, булькая, как водолаз, стакан коньяка и громко спросил у всего салона:

- А это что за зулусы с винтовками?

Имелись в виду пакистанцы с автоматами. Ему объяснили про печать.

- Эта что ли? – спросил дядя, вынимая печать из кармана штанов. – Делов-то! Из-за неё столько этих белочехов-то нагнали? Чудеса! На, держи, товарищ басмач!

И он вручил печать одному из пакистанцев. Через час мы взлетели. Упырь весь полёт был в отличном настроении и всё приговаривал:

- Надо же! Из-за одного сувенира столько вонищи! Безобразие! Никакой культуры!

Через пару месяцев – ещё одна история. Я прилетел из одной азиатской страны (не буду говорить какой) опять же на чартере. Потому что туда, как и в Камбоджу, не на чартере нельзя. Это такие азиатские Кривочёсовские Выселки. Прилетели. Прошли границу. Ждём багаж. Нет багажа. Объявление: «Граждане, прибывшие рейсом таким-то из Кривочёсовских Выселок, просьба подойти к представительству компании «Кривочёсово-Airlines». Подошли. Там сидит улыбчивый азиат по имени типа Кирдык.

- Где наш багаж? – спрашивают граждане. – А?

- Багаза будета ватолника, - ответил невозмутимый Кирдык. – Самолёта – маленькая, багаза – больсая. Ватолника будет багаза.

- Как это «ватолника»?! – заорали граждане. – Сегодня – воскресенье. Ты что, Горыныч перепончатый, дуриана объелся? Какая ватолника? У меня все запасные трусы в чемодане! А у супруги – лифчики!..

- Не волнуйтеся, будета ватолника – будета багаза. Будета багаза – будута лифчика.

- Ах ты, гад желтушный! Ребята! Бей кривочёсовских!

Кривочёсовских били долго. Но толку от этого было мало. Во вторник пришлось ехать за чемоданами в аэропорт.

Но в Камбоджу хотелось очень. Несмотря на ее чартерную неизбежность. Потому что Камбоджа в смысле культуры, можно сказать, самая главная страна Юго-Восточной Азии.

В Европе сначала были древние греки, в Северной Африке – египтяне, тоже древние, причём очень, на Ближнем и не очень Ближнем Востоке – финикийцы, евреи и шумеры. А в Юго-Восточной Азии вначале были кхмеры. У нас знают только безмозглых малолетних красных кхмеров. А о кхмерах не знают ничего.

Древние кхмеры были не меньше метра восьмидесяти ростом, атлетического сложения, с вьющимися черными волосам, крупными носами, типа армянских, и длинными ушами. То есть – вытянутыми мочками ушей.

Вытянутые мочки главное отличие древних кхмеров. Они отчётливо видны на барельефах Ангкор-Вата, который, я считаю, обязан посетить любой уважающий себя человек.

Одно лицо кхмерской национальности во время войны шло за десять лиц любой другой древней национальности. Вьетов, чамов, таев и т.д. Кхмеры создали грандиозную империю, построили божественно прекрасный храмовый комплекс Ангкор, забыл – какое по счёту чудо света. Кхмерская культура средних веков для Юго-Восточной Азии что-то вроде французской времён Людовика-Солнца для Европы. А потом кхмеры как-то вдруг, чисто по-нашему, сдулись, и их тут же сделали шустрые тайцы. Тайцы для кхмеров – типа татаро-монголов для нас.

Потом в Камбодже всё было очень сложно. Всё шло, как по Венечке Ерофееву, «медленно и неправильно, чтоб не возгордился кхмер». Там хозяйничали все кому не лень. Вьетнамцы, таи-сиамы, японцы… Больше всего не лень было французам. Тогда король Камбоджи для борьбы с французскими и другими захватчиками придумал вот что. Он создал армию отчаянных и довольно безмозглых парней, которые были готовы на всё. Помесь опричников с шахидами. Эти парни и назвали себя красными кхмерами и быстро разделались со всеми врагами. А потом, несколько позже, захватили власть, выгнали короля и по инерции стали разделываться со своими.

Дальше вы помните: треть населения была перебита тяпками и т.п.

Сейчас в Камбодже тоже всё очень странно. У власти – король. Танцор по профессии. Ставленник Запада. Но – абсолютное большинство в парламенте, а следовательно и реальная власть, у коммунистов. Тех, что сотрудничали с красными кхмерами. Сами красные кхмеры – прощены, работают. Чаще – шоферами, что очень престижно. На улицах и в общественных местах строго запрещено собираться большими группами и говорить о политике. Заберут моментально. (Поэтому гиды отводят душу с туристами). При этом – полный и безоговорочный капитализм типа нашего конспиративного двадцатилетней давности. Вообще – ничего не разобрать. Восток. Всё тонко. Даже Юго-Восток, что еще тоньше.

Попав в Камбоджу, я очутился в неких ностальгических тропиках времён ранней перестройки с оттенком мистического демпинга.

Камбоджийцы парадоксальным образом сочетают в себе три качества. Во-первых, они очень доброжелательные. Искренне, без подделки. Во-вторых, они переполнены чувством собственного достоинства. В-третьих, они тормозы. Не по сути, а по обычаю. Обломовско-кхмерский буддизм.

По-английски не говорит почти никто. Но при этом каждый считает, что говорит на уровне английской королевы. Спрашиваешь у официанта:

- Do you speak English?

Лучезарная улыбка и – океан достоинства:

- Yessss!- с самодовольным прижмуриванием и без того не очень не узких глаз.

А дальше на любой вопрос один и тот же ответ (с тем же лучезарно-прижмуренным достоинством) «О’кеy».

- Где у вас здесь туалет?

- О’key. (Наверное, в смысле: не парься, само рассосётся).

- Скажите, а вот это блюдо – это рыба или мясо?

- O’key.

И т.п.

Способы заманивания клиентов своеобычные. Самый показательный – знаменитая «хэппи – пицца». Ты приходишь в ресторан, и тебе дают пиццу. С наркотиками. Не знаю, какими. Но Золотой Треугольник рядом. Расчёт искромётный: тебе будет хорошо, и ты, как собака Павлова, пуская шлейф условно-рефлекторной слюны, придёшь на это «хорошо» ещё раз. Пицца – сильная. Действует по принципу «ушёл в себя – приду не скоро». Одна моя знакомая, отчаянная девушка пятидесяти пяти лет, проехавшая всю Камбоджу на мотоцикле, отведав хэппи-пиццы, пришла в себя через два дня. В самолёте. Не помнит ничего. Хорошо ей было или плохо тоже не помнит. Хэппи-пиццу она с тех пор не ест и вообще пиццу не ест никакую. А от выражения «Happy Birthday to you» – вздрагивает.

Это – Камбоджа.

Говоришь шофёру: встречаемся вот здесь через два часа, понял? O’key. Уточняешь шесть раз через камбоджийского русскоговорящего гида. – «О’key». Через два часа водителя нет. Потому что он честно ждет тебя в условленное время, но не здесь, а на стоянке через две улицы.

В Камбодже в отеле меня упорно будили на час раньше, чем я просил.

- Разбудите меня, пожалуйста, в 7.30.

- O’key.

Будят в 6.30.

Один раз я схитрил и специально попросил разбудить себя на час позже. Разбудили на этот раз точно.

В Камбодже странные цены. Как в наших партстоловых 80-ых г. Еда вообще почти даром. Это - не в счет. Остановились один раз по дороге купить ананас. Сидят кхмерские бабушки. Мочки – как на барельефе. Лежит красавец ананас размером с череп Карла Маркса. И с такой же бородой, только на макушке.

- Сколько вот этот, толстомясый? – спрашиваю.

Замешательство. Переполох. Чувствую: идет взволнованный военный совет, как бы не продешевить. После двух минут страстного кудахтанья, одна из бабушек, с придыханием:

- Доллар!.. Нет, не доллар – два!

В глазах ужас: эка я, бедовая, заананасила! Глаза горят, мочки трясутся. Дал три. За что получил бонус в виде второго ананаса.

Доллар в Камбодже – это как «рубл» в советской Грузии. Кругом ликующий демпинг с налётом неправдоподобности.

Сувениры – даром. Ювелирные изделия – почти даром. Рубиновый булыжник (брошка в белом золоте) в 35 каратов, размером с подфарник трактора «Беларусь», – 450 долларов. Сапфир в 25 каратов (кольцо, тоже в золоте) – 270. У них, видишь ты, огранка не совсем та. В Москве провёл экспертизу. Теперь жалею, что ещё не купил десяток каких-нибудь изумрудных валунов.

С чартером в Камбодже мне повезло. Ни задержек, ни наших пьяных упырей-клептоманов. Всё культурно.

А вот в Ангкоре – там всё по-взрослому. Впечатляет. Как это там всякие писатели пишут? «Таинственное дыхание древности». «Завораживающая, величественная панорама» И тому подобные камни из почек изящной словесности. Но - действительно: всё вполне таинственное и завораживающее. Клянусь своими любимыми туристическими шортами, голубенькими такими, выцветшими, с надписью Egypt – 92. Первенцы мои! Я их в свой первый турвыезд купил. Сейчас взрыдну…

Русскоязычных гидов на весь Ангкор – три. А наших туристов много. Причём наши, разумеется, заказывают гидов индивидуальных, чтобы не чувствовать себя зэками на перекличке.

В Сем Реапе, местечке около Ангкора, меня встретил мой гид Вирак. Симпатичный полукхмер-полукитаец, прекрасно говорящий по-русски. С мочками, как полагается. Спокойный и приветливый, как все настоящие буддисты. Поехали в Ангкор.

Приехали. У входа в главный храм Ангкор-Ват к Вираку подошёл наш, весь распаренный такой, похожий на гоблина после бани. Такой большой мокрый гоблин в шортах.

- Ну ты, красный кхмырёныш, - сказал он, поднимая Вирака за грудки, - где наш гид?

- Не знаю, - невозмутимо ответил Вирак.

Он действительно не знал. Оказывается, местные фирмы в силу общего камбоджийского бардака, свалили все индивидуальные экскурсии на Вирака. И даже не оповестили его об этом. Гоблин, которого в миру звали Юрой, говорил мне потом так:

- Вовка, у меня большой опыт общения с азиатскими товарищами. С этими перепончатыми надо говорить так. Приходишь ты, Вовка, например, в ресторан. Тебя встречает метрдотель. Что надо сделать в первую очередь?

- Не знаю.

- А я знаю, Вовка. Надо дать ему в морду. С размаху. Нажористо так. Понимаешь? А потом уже начинать разговор. Или: приходишь ты, Вовка, в магазин. В магазине лежит вещь, которую ты хочешь купить. К тебе подходит перепончатый. Продавец. Что надо сделать? Правильно. Сначала надо дать ему в морду. А уже потом, когда он встанет и умоется, начинать торговаться. А то, если сразу ему не дать в морду, он начнёт что-то там говорить, называть свои глупые цены, тянуть время и тому подобное. А нам это с тобой, Вовка, нужно?

- Нет.

- Вот и хорошо. Так что запомни: главное сразу – дать в морду. Вот приходишь ты, например, Вовка, в сауну…

- Да ну, Юр… Что ты заладил: в морду, в морду… Что, по-человечески нельзя что ли?

- Нет. Только в морду. Вот приходишь ты, к примеру, в ресторан…

И так до бесконечности.

Потом, уже внутри Ангкор-Вата, бедного Вирака взяла за шиворот и нежно положила себе между грудей украинская девушка. Таня. Эротично налегая на солнечное хохляцкое «г», она сказала:

- Ну ты, минигадзилла татаромонгольская, говори мене, где мой гид?

Мы с Юрой защитили Вирака. И мы все вместе двинулись дальше.

У храма Та Кео несчастного Вирака, уже практически лишенного пуговиц на рубашке, атаковала ещё одна чета наших. Они, пронзительно визжа, набросились на Вирака, как два коллективно охотящихся динозавра.

У озера с романтическим названием Срас Сранг Вирака чуть не утопил в этом самом Сранге ещё один наш. Маленький такой, но очень злой. Он норовил столкнуть Вирака в Сранг своей лысой головой.

Словом, к концу дня нас было больше двух десятков. Мне было очень стыдно за наших. И обидно за Вирака.

Вечером, после экскурсии, Вирак развозил нас по отелям. Мой отель был последним. В автобусе мы с Вираком остались вдвоём. Я сказал:

- Слушай, Вирак, ты извини наших…

- Нет проблем. Они – хорошие ребята.

- Ну да, хорошие… Злые, как…

- Хорошие, хорошие… Юра – почти Будда.

- Ну ты даёшь!..

- Правда, правда. Ему ещё две-три жизни – и он Будда. И Тане тоже.

- А мне?

Вирак улыбнулся, потеребил мочку уха:

- Если перестанешь много думать – одна.

- Как это?

- Ты слишком много читаешь и путешествуешь. Думаешь, волнуешься, говоришь и пишешь. Ты недостаточно пустой. Я рассказывал на экскурсии, как строились храмы Ангкора. Помнишь? Сначала кхмерские мастера насыпали глины. Холм, гора по-кхмерски – «пном». Отсюда, кстати, и название нашей столицы – Пном-Пень. Лесистый Холм. Вот. А потом обкладывали пном камнем. А затем убирали глину. И храм готов. Ты сейчас – кладка с глиной внутри. Ты уже пном, но ещё не храм. Убери из себя пном глины, забудь всё лишнее – и станешь храмом, то есть Буддой.

- ЗдОрово! Это надо записать.

- Вот ты опять… Убери из себя глину ума.

- Ладно, не буду… Так запомню.

Мы подъехали к отелю.

- Завтра в восемь утра автобус, - напомнил Вирак. – Он отвезёт тебя в аэропорт.

- Слушай, Вирак, а как ты думаешь – рейс не задержится?.. Эти гадкие чартеры, будь они не ладны, всё время задерживаются…

Вирак улыбнулся:

- Убери из себя глину сомнения и суеты. Будешь волноваться – обязательно задержится. Не будешь – всё будет хорошо. Ты пном или храм?

- Я Вова, - пробурчал я.

- Ну, до свидания.

- До свидания, Вирак. Я успокоился.

Рейс вылетел вовремя, минута в минуту. Но во время полёта я не удержался и всё-таки написал этот рассказик. Извини, Вирак. Я – пном Вова. Куча комплексов с волосатой башкой. Холм лесистый. Пномпень. Пень пнём, говоря по-нашему.

© Copyright: Елистратов Владимир, 2013