Даль Владимир Иванович
(1801 - 1872)

Жиды всегда не любили Даля. Не любили за то, что отец его, датчанин по национальности, совсем обрусел в России, а у самого Даля кровь, хотя и смешанная (датская, французская, немецкая и славянская), но по духу он был больше русский, чем многие, которые имеют чисто русскую кровь. Когда в печати стал обсуждаться нервно вопрос о немцах Прибалтики, немцы Дерпта строго «попросили» Даля определиться: немец он или русский?

Даль ответил: «Ни прозвание, ни вероисповедание, ни сама кровь предков не делают человека принадлежностью той или другой народности. Дух, душа человека – вот где надо искать принадлежность его к тому или другому народу. Чем же можно определить принадлежность духа? Конечно, проявлением духа - мыслью. Кто на каком языке думает, тот тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски». Не все, конечно, согласятся с таким определением, национальность определяется совокупностью многих признаков, но для человека со смешанной кровью, признак указанный Далем, является основным. «Дух, душа человека - вот где надо искать принадлежность человека к тому или другому народу». И, конечно, Даль не был против, чтобы было ещё больше признаков национальности, связывающих его с Россией. И когда он услышал от любителей древностей, что «Дали по происхождению – славяне», он был чрезвычайно рад.

Жидам не нравилось и не нравится и его отношение к православной религии. По вероисповеданию он формально был лютеранин, ну и оставался бы таковым, хотя, по жидовским понятиям, быть лютеранином - тоже плохо. И потому, что лютеранство - «это тоже мерзкое христианство», и потому, что Лютер яростно ненавидел жидов. Но Даль имел намерение перейти в православие. «Наше лютеранство, - говорил он, – дальше всех забрело в дичь и глушь». Он говорил, что даже русские старообрядцы «несравненно ближе к христианству, чем лютеране». Лютер - «головорез». Лютер говорил: «верь и спасёшься!». Добрых дел, получается, делать не надо. Но добрые дела - это «самое главное». «Россия погибнет, – говорил Даль, – когда в ней исчезнет православие».

На Ваганьковском кладбище Даль как-то раз признался Мельникову-Печерскому, что он очень желал бы, чтобы его здесь похоронили.

- Но вас не пустят!

- Пустят. Я умру православным по форме, хотя уже с юности был православным по вероисповеданию.

И незадолго до смерти Даль действительно перешёл официально в православие, стал православным не только по духу, но и по форме .

Есть и ещё один важный признак национальности: какой народ больше любишь, какому народу служишь. Так вот Даль, что также весьма раздражало и раздражает жидов, всю свою жизнь любил русский народ и Россию и добросовестно, честно и талантливо служил русскому народу и России. Он был в восхищении от живого русского языка. По этой причине писал и сказки, и рассказы. «Не сказки сами по себе были мне важны, а русское слово, которое было у нас в таком загоне, что ему нельзя было показаться в люди без особого предлога и повода - сказки и послужили предлогом…».

«Даль, - писал Мельников-Печерский, - выковывал золото из скрытых рудников народного языка, быта и выставлял его миру напоказ. Золотая руда, добытая Далем, – это его «Толковый словарь живого Великорусского языка», сборники его пословиц и поговорок». Его «Толковый словарь» - это гигантский труд. Даль составлял его почти 50 лет, до самой своей смерти. Задача стратегов жидофашизма – укоротить жизнь русского языка и жизнь русского народа, а Даль своим Словарём продлевал и жизнь русского языка, и жизнь русского народа. Не любили и не любят жиды Даля и за то, что он упорно употреблял слов «жиды» и наполнил свой Словарь и свой сборник о пословицах и поговорках русского народа десятками неприятных пословиц и поговорок «про жидов». Не любили и не любят его жиды и за то, что в его Словаре есть неприятное слово «жид», но вовсе нет слова «еврей», ибо русский народ два тысячелетия слово «еврей» почти совсем не употреблял.

Но особенно жиды не любили и не любят Даля, точнее ненавидели и ненавидят Даля за его правдивую книжку о жидовских ритуальных убийствах. Мало кто ещё знает из русских людей, что в 1841 году Владимир Иванович Даль начал работать в МВД Российской империи чиновником особых поручений при министре Л. А. Перовском. Рост жидовских ритуальных убийств в западной части России весьма обеспокоил и руководителя МВД графа Перовского и императора Николая Пе6рвого. Требовалось в этой теме подробно разобраться. Вот тогда министр Перовский, зная добросовестность и честность Даля (они раньше вместе работали в Оренбурге), и поручил ему исследовать эту тему и написать подробный отчёт для МВД, Сената и императора. Даль получил доступ ко всем архивам МВД о ритуальных убийствах и успел познакомиться со многими важными секретными документами, которых ныне уже нет. В 1862 г. большой пожар уничтожил много ценных бумаг МВД.

В 1844 по приказу министра МВД графа Перовского и была напечатана книга Даля «Розыскание об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их». Уже само название книги раздражало и раздражает жидов. И тем более раздражало и раздражает содержание книги и выводы Даля. По понятиям жидов, такие книги нельзя писать и печатать в «просвещённой стране». В переводе с жидовского языка на русский, - в «ожидовелой, или ожидовлённой стране».

Книга Владимира Ивановича Даля «Розыскание об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их», естественно, после 1917 была запрещена жидами. Но не всё жидам Пурим. После 1991 года стали появляться, хотя и небольшими тиражами, отдельные издания этой книги. В книжные магазины эта книга Даля, конечно, не поступала, магазины её не брали, опасаясь репрессий. А от уличных торговцев наиболее ретивые и тупые менты, холуи жидовские, даже отнимали эту книгу как «русскую фашистскую литературу». Но в 1995 исследование Даля «Розыскание об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их» было напечатано, к негодованию жидов, в Санкт-Петербурге издательством «София» в сборнике «Кровь в верованиях и суевериях человечества» тиражом в 10 тысяч экземпляров. Книга вышла без купюр. К негодованию жидов, эта книга поступила и во многие книжные магазины России.

Но жиды ещё рыпаются и стремятся напакостить нам. 14 июня 2002 г. на пленарном заседании Государственной Думы жид-депутат А. Ю. Вульф (от фракции «Союза правых сил») стал вопить, что книгу Даля о жидовских ритуальных убийствах надо объявить «фашистской» и запретить. Но большинство депутатов игнорировало это мракобесное предложение жида Вульфа.

В этом очерке я привожу фрагменты из книги Владимира Ивановича Даля «Розыскание об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их», изданной в Петербурге в 1913 году под названием «Ритуальные убийства»:

«У всех народов, где только проживают евреи, - так начинает свою книгу Владимир Иванович Даль, - существует с незапамятных времён поверье или предание, что ЖИДЫ умерщвляют мученически христианских младенцев, нуждаясь для каких-то таинственных обрядов в невинной христианской крови… И не один только глас народа обвиняет евреев в таком ужасном деле. Они многократно обвинялись в том и пред судом. Большой частью собственного их признания не было, несмотря ни на какие улики. Но были и такие примеры, где ЖИДЫ были изобличены и сами сознались» (Стр. 3 – 4).

«Слабое, неудовлетворительное розыскание следователей, разные ухищрения и уловки жидов, наглое и упорное запирательство их, нередко подкуп, уверенность большой части образованных людей, что обвинение это есть гнусная клевета и, наконец, человеколюбие уголовных законов наших не только спасали евреев доселе каждый раз от заслуженной казни, но они (жиды) почти всегда успевали обвинить уличителей своих, кои были наказываемы за них, и успели исходатайствовать в 1817 году Высочайшее повеление (от 28-го февраля, объявленное 6-ого марта), коим запрещено даже подозревать жидов в подобном преступлении, а мнение, будто жиды нуждаются в крови христианской, названо предрассудком. Между тем, рассмотрение некоторых текстов тайного учения талмудистов обнаруживает сбыточность сего изуверства, а беспристрастный взгляд на самые делопроизводства, бывшие в подобных случаях, убеждают несомненно в истине действительности их» (Стр. 6).

«Полные талмуды, без пробелов, искали убежище (издавались) в польских владениях, где жиды вообще жили свободнее и надзор за ними был слабее. Сюда же скрывались изуверные, упорные жиды, в сих краях гнездятся они и поныне, тогда как просвещение и надзор значительно изменили прочих европейских жидов и смягчили их нравы» (Стр. 10).

«Пикульский объясняет далее, для чего ЖИДАМ нужна кровь христианского младенца: в известный день изуверы обмазывают ею двери какого-либо христианина; новобрачным дают яйцо с этой кровью; при похоронах мажут тела покойника яичным белком с кровью; в мацу или опресноки кладут несколько этой крови и сохраняют часть опресноков в синагоге, до добытия свежей крови, размачивая в воде и употребляя вместо крови, когда не удаётся достать младенца» (Стр. 20).

В своём исследовании Владимир Иванович Даль приводит около 150 примеров убиения христианских детей жидами-изуверами в Европе, в том числе и в западной части Российской империи, после присоединения утраченных русских земель, оккупированных поляками и жидами. Я приведу здесь полтора десятка примеров, чтобы дать картину:

«В царствие Фоки жиды были изгнаны из Антиохии за то, что умертвили, по изуверству, поносною смертью епископа Анастасия и убили много христиан» (Стр. 37).

«В киевских пещерах почивают доныне мощи преподобного Евстратия, коего память празднуется 28-го марта. В Патерике… говорится, что святой угодник был киевлянин, взят в плен половцами при нашествии хана Боняка в 1096 году, продан в Корсунь жиду, который повёрг его разным мукам и, наконец, к празднику Пасхи своей распял его на кресте, а потом бросил в море. Тут нашли тело его русские христиане и привезли в Киев» (Стр. 38).

«В Брае (во Франции) жиды подкупом получили позволение казнить христианина, под предлогом, что он разбойник и убийца; они надели на него железную корону, секли его розгами и распяли» (Стр. 38).

«В 1250 году в Арагонии жиды распяли во время своей Пасхи семилетнего ребёнка» (Стр. 40).

«В 1257 году в Лондоне жиды принесли в жертву на праздник Пасхи христианского младенца» (Стр. 40).

«В Губерлине (в Германии) в 1331 году жиды распяли на кресте ребёнка, за что заперты, были все в один жидовский дом и сожжены» (Стр. 41).

«В 1401 году в Швабии народ восстал по поводу умерщвления жидами двух христианских детей, купленных у какой-то женщины, - запер всех жидов вместе с нею в синагогу и сжёг их там живых» (Стр. 41 – 42).

«В 1407 году в Кракове, при короле Ягелле, народ возмутился по случаю умерщвления евреями ребёнка, убил много жидов, опустошил и выжег их дома и выгнал всех из города» (Стр. 42).

«В 1486 в Регенсбурге найдено в одном жидовском погребе шесть трупов христианских младенцев» (Стр. 43).

«Происшествие в Триесте описано во всей подробности. Трёхлетний ребёнок Симон был убит в четверг на Страстной неделе, и жители поклонялись ему как мученику. Жид Товий принёс его в школу; тут зажали ему рот, держали за руки и за ноги, вырезали кусочек из правой щеки, кололи большими иглами по всему телу и, собрав кровь его, тотчас же положили в опресноки. Жиды ругались над ребёнком, называли его Иисусом Христом, и бросили труп в воду. Родители нашли труп и донесли об этом властям… На могилу мученика ходили на поклонение, и мученик вскоре приобрел имя праведника» (Стр. 43).

«В 1509 году в Боссинге (в Венгрии) жиды замучили ребёнка, украденного ими у одного колесника, и, исколов по всему телу, выпустили кровь, а труп кинули за город. Виновные сознались под пыткой и казнены» (Стр. 44).

«В 1571 году жиды в Германии содрали кожу с одного христианина, по имени Брагадин, и мученически умертвили его» (Стр. 46).

«В 1610 году в Сташеве (в Польше) еврей Шмуль украл младенца и продал его в Шидловец, где жиды были схвачены в то самое время, когда истязали свою жертву. Евреев четвертовали» (Стр. 49).

«В 1660 году в Тунгухе (в Германии) жиды на Пасху зарезали христианского ребёнка, за что были сожжены 15 человек» (Стр. 51).

«В 1697 году в Вильне несколько жидов за мученическое убийство младенцев были казнены» (Стр. 53).

«В Страстную пятницу 20-го апреля 1753 года в деревне Маркова Вольница жиды поймали вечером трёхлетнего младенца Стефана Студзитского, унесли его в корчму, поили мёдом и кормили хлебом, размоченном в водке, отчего ребёнок заснул и лежал спокойно за печкой. В ночь на светлое Воскресение жиды собрались в корчме, завязали ребёнку глаза, зажали рот клещами, и, держа над лоханью, кололи со всех сторон острыми гвоздями, качая и приподнимая для лучшего истечения крови. Когда страдалец испустил дух, то труп его был отнесён в лесок, где он был найден на другой же день. По очевидным уликам, еврейки Брейна и Фружа, без пытки, сознались в этом убийстве, а мужья их были в этом уличены и также, без пытки, сознались. Затем прочие были преданы пытке и, повинившись, сделали столь подробное описание этого злодейского преступления, что, уж конечно, не могло оставаться никакого более сомнения. Евреи были казнены жестокою смертью в Житомире: раввину полоцкому и пяти другим жидам сожжены под виселицею руки, обмотанные смолистой пенькой, вырезаны по три ремня из спины, а потом они были четвертованы, головы посажены на кол, а тела повешены; пятеро других просто четвертованы, головы посажены на кол, а тела повешены; один, принявший святое крещение, обезглавлен. В то время была написана картина, изображающая труп младенца Студзитского, в том самом виде, как он был найден, исколотый по всему телу. Подлинная картина, вероятно, цела ещё доныне; она хранилась у архиепископа львовского» (Стр. 54).

«В 1827 году, около Пасхи, в деревне помещика Дамми (Виленская губерния, Тельшевский уезд) пропал без вести семилетней мальчик Пиотрович. Пастух Жуховский объявил, что видел сам, как жиды поймали ребёнка в поле и увезли; труп найден был впоследствии искажённый точно таким образом, как во всех подобных случаях; жиды, путаясь при допросах, делали ложные показания, снова их отменяли и наконец изобличены в злодеянии этом настолько, насколько можно уличить людей, не имеющих в оправдание ничего, кроме голословного запирательства. Несмотря на то, что в этом случае был даже один посторонний свидетель, помянутый пастух, жиды были оставлены в подозрении… К этому должно ещё присовокупить, что два жида, кои начали было признаваться, найдены мёртвыми: один убитым, под мостом, другой отравленным» (Стр. 63).

«В 1827 году, за два дня до Пасхи, пропал ребёнок в Варшаве; подозрение пало на жидов, следы были открыты, и ребёнок, вопреки уверений и отрицательства жида – хозяина дома, отыскан у него в сундуке… Жиды отделались уверением, что они сделали это для шутки» (Стр. 63).

22 апреля 1823 года в Велиже пропал солдатский сын Фёдор Емельянов. Было ему тогда всего три с половиной года. Труп его нашли через неделю в лесу. Владимир Иванович Даль в своей книге очень подробно, на основании следственных материалов, описал убиение жидами этого бедного мальчика:

«Они (русские бабы) принесли мальчика из каморки, раздели его по приказанию жидов и положили на стол; еврей Поселенный сделал обрезание, а Шифра Берлин остригла ему ногти вплоть к мясу. В это время Козловская возвратилась из питейной конторы; Славка вышла было к ней в сени, но, заметив, что она уже видела кое-что, позвала её в комнату, где жиды стращали её, что если она где-нибудь проговорится, то с нею сделают то же, что с мальчиком; она поклялась, что будет молчать. Затем продолжили: Терентьева держала ребёнка над тазом, Максимова обмывала его; положили головою вперёд в бочку, в которой половина дна вынималась; Иосель заложил опять дно, стал катать бочку по полу с Терентьевой, потом все делали то же самое, сменяясь по двое, часа два; ребёнка вынули красного, как обожжённого. Терентьева завернула его и положила на стол; все три бабы оделись в жидовское платье, понесли ребёнка, завязав ему рот платком в школу, а жиды пошли за ними. В школе застали они толпу жидов, положили мальчика на стол, в корыто, развязав ему рот; тут Орлик Девирц распоряжался; Поселенный подал ремни, Терентьева связала мальчику ноги под коленями, но слабо, и Поселенный сам перетянул их потуже. Терентьевой велели ударить мальчика по щекам, а за нею все прочие сделали то же; подали большой, острый и светлый гвоздь и велели ей же уколоть ребёнка в висок и в бок; потом Максимова, Козловская, Иосель и один за другим все жиды и жидовки делали то же. Между тем Козловскую повели к заповедям в шкапике и обратили в жидовскую веру, назвав Лыей.

Орлик поворачивал в корытце младенца, который сперва кричал, а потом смолк, смотрел на всех и тяжело вздыхал. Он вскоре истёк кровью и испустил дух. Терентьева вынула его, развязала ему ноги, держала над другим корытом, стоявшим на полу; Козловская подавала бутылки с водой, Иосель обливал мальчика, а Максимова обмывала. Когда крови ничего не было на теле, а только остались видны раночки, величиною в горошину, то велели одеть и обуть труп и положили на стол. Иосель повёл всех трёх баб к шкапику и сказал: «так как все они приняли еврейскую веру, то должны по ней клясться», и читал им большую жидовскую книгу.

Затем жиды ругались над похищенными Терентьевой из Ильинской церкви антиминсом, плевали на него, топтали ногами и пр.

Между тем начинало светать; Терентьева и Максимова боялись нести мальчика на реку, где иногда рано бывает народ, и потому понесли его в лес, на болото, у Гутурова Крыжа, где он и найден. По уходе их, Иосель налил крови в одну бутылку и велел Козловской отнести к Славке; остальная кровь была оставлена в корытце, в школе; возвращаясь из леса, Терентьева и Максимова встретили Иоселя сам-друг в парной бричке; они поехали наблюдать за бабами, и Иосель сошёл с брички и посмотрел, где ими труп был положен; потом жиды опять ускакали в город. Мирка напоила обеих баб вином, Славка дала денег и уговаривала, чтобы пьяные, поссорясь, не проговорились: евреи все отопрутся, сказала она, а вы одни будете виноваты. Обе сняли с себя жидовское платье и пошли домой.

Вечером Фратка, жена цирюльника Орлика, напоила Терентьеву, одела её в жидовское платье и повела в школу. Все те же жиды и жидовки были там, а притом и Козловская. Корытце с кровью стояло ещё на столе, а подле две пустые бутылки, в коих накануне приносили воду для обмывки, отправив уже третью бутылку к Славке. Тут же лежал свёрсток холста. Пришла Ханна с Максимовой, которая принесла ещё бутылку, чарку и воронку. Терентьева размешала кровь лопаточкой, а Иосель разлил её чаркой, через воронку, в бутылки и в небольшой, вплоть сбитый обручами, бочоночек, который был подан Орликом. В остатке крови намочили аршина два холста, велели Терентьевой выкрутить его, расправить и проветрить. Иосель потом искрошил его на маленькие лоскутья; Орлик макал гвоздь в остаток крови, капал на каждый лоскуток и разводил на нём разводы, и каждому дали по лоскутку, равно и трём русским бабам. Все разошлись: Максимова понесла за Цетлиными одну бутылку; Козловская за Берлиными две, а Терентьева за Орликом бочонок. Максимова отдала лоскуток свой впоследствии Ханне; Козловская потеряла его, а Терентьева сказала, что он должен быть у неё в китайчатом кармане, который передан ею на сохранение, с другими вещами, солдатке Ивановой, когда взята была под стражу. Следователи немедленно отправились туда, и нашли в указанном месте треугольный лоскуток холста, красноватый и признанный всеми тремя раскаявшимися бабами за тот самый, о коем они говорили.

В доме Берлина, Цетлина и в школе все три женщины порознь показали вполне согласно со словами их, где, как и что делалось; подробности и местность, где совершено было ужасное преступление, смущали их сильно, и они едва могли говорить.

Фратка сказала Терентьевой, что кровавым лоскутком протирают глаза новорожденным, а кровь кладут в мацу (в опресноки). Это вполне согласно со многими помещёнными выше сведениями и с показаниями по случаю подобных происшествий. На другой год после того сама Терентьева пекла с Фраткою и с другими жидовками мацу с этой кровью. Максимова подробно описывает, как делала то же у Ханны, размочив засохшую в бутылке кровь и смешав с шафранным настоем. Ханна положила также немного крови этой в мёд, который пили. Козловская говорит, что то же самое делали у Берлиных: вытряхнули из бутылки сухую кровь, растёрли и высыпали в шафранный настой, который вылили в тесто.

Генерал-майор Шкурин, взял с собою Терентьеву и Максимову и поехал в Витебск и в Лезну, куда они возили кровь. Максимова указала в Витебске дом, куда с Мовшей Беленицким привезла кровь, и узнала хозяина» (Стр. 87 – 92).

«Рассмотрев весь этот род ужасных случаев и возмущающих душу происшествий, частью доказанных исторически и юридически, – обвинение ЖИДОВ в мученическом умерщвлении к Пасхе христианских мальчиков невозможно считать призраком и суеверием, а должно убедиться, что обвинение это основательно, как равно и общее мнение об употреблении ими крови сих мучеников для каких-то таинственных чар» (Стр. 120).

«Откуда ж эти одинаковым образом и умышленно искажённые трупы невинных ребят? Почему их находят только там, где есть ЖИДЫ? Почему это всегда дети христиан? И, наконец, почему случаи эти всегда бывали исключительно или около самой Пасхи?» (Стр. 123).

«Не подлежит, однако же, никакому сомнению, что они (изуверские обряды жидовских сектантов) никогда не исчезали вовсе, со времени распространения христианства, и что поныне появляются от времени до времени между жидами фанатики и каббалистические знахари, которые, с этою двоякою целью, посягают на мученическое убиение христианского младенца и употребляют кровь его с мистически-религиозною и мнимо-волшебною целью. Польша и западные губернии наши, служащие со времени средних веков убежищем закоренелого и невежественного жидовства, представляют и поныне самое большое число примеров подобного изуверства, особенно губерния Витебская, где секта хасидов значительно распространилась» (Стр. 127).

В этой своей книге «Розыскание об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их», в книге толщиной всего в 122 страницы, Владимир Иванович Даль употребляет слов «ЖИДЫ» около 190 (!) раз. Даль знал, что эта его служебная записка предназначена для самых высших чинов МВД, Сената и для самого императора Николая Первого и членов его семьи. Но Даль не посчитал нужным заменять слово «жиды» на слово «евреи». И что интересно, книжку эту весьма высоко оценил и министр МВД граф Л. Перовский, и сам император Николай Первый.

Ну а тем господам, кто, полагая себя «культурными», «просвещёнными» и «политкорректными» людьми (а некоторые из них кандидаты, доктора и академики лингвистической науки), всё же не могут удержаться, чтобы не осудить Даля за такое количество слова «жиды», могу сказать лишь одно: «Не вам, господа, судить великого Даля. В культурном отношении, в знании Русского языка Владимир Иванович Даль, как Гулливер, возвышается над вами, лилипутами».

И. Бунин, М. Цветаева и другие - продолжение