Причины для гнева
Николай Пахомов «Эксперт» №16 (895) 14 апр 2014, 00:00
•
Резкое обострение отношений России и Запада из-за Украины, а также введение западных санкций против России дали повод для многочисленных разговоров о возобновлении холодной войны. Хотя с такими оценками согласиться трудно, нельзя не обратить внимания на исключительно резкую реакцию (если не всегда по содержанию, то уж точно по форме) западных государств, в особенности США, на российские действия. Каковы причины такой реакции?
Нехолодная война
Прежде всего подчеркнем отличия нынешней ситуации от положения дел накануне начала холодной войны.
Холодная война началась, когда, во-первых, для Запада стала совершенно очевидна экзистенциальная угроза, исходившая от Советского Союза, мощь которого была продемонстрирована во время Второй мировой войны, и, во-вторых, сами советские руководители взяли курс на расширение зоны советского влияния. То есть в столицах западных государств окончательно осознали, что угроза всемирного распространения коммунизма действительно существует. После Октябрьской революции эти страхи оказались во многом преувеличены — у Советской России, а затем СССР хватало других забот помимо организации всемирной революции. Однако после Второй мировой войны для таких опасений появились вполне реальные основания.
По спокойном размышлении становится очевидным, что сегодня у России нет ни глобальных идей, которые представляли бы экзистенциальную угрозу для Запада, ни притязаний на быстрое и серьезное расширение сфер влияния (при всех красотах Крымского полуострова его территория все-таки несколько меньше половины Европы, которая оказалась в советской сфере влияния после Второй мировой войны), ни возможностей подчинить себе хотя бы половину мира.
Отчего же так расшумелись наши западные, выражаясь языком российской дипломатии, партнеры?
Официально было заявлено сразу несколько причин для беспокойства. Протестуют против нарушения территориальной целостности, попрания демократического процесса и неуважения к гласу народа, произвольного применения грубой военной силы, захвата территории, неуважения договоренностей и многого другого. Однако почти по всем этим пунктам отдельные западные государства или их ближайшие союзники только за последние два десятилетия натворили много всего, и ни санкций, ни подобных громогласных протестов не последовало.
Конечно, нынешние претензии к России во многом рассчитаны на домашних избирателей. Но если принять во внимание этот фактор (а западным правительствам надо как-то отвлекать внимание от неважного состояния экономики, и Россия с ее многолетним имиджем «плохого парня» подходит тут идеально), все равно масштабы реакции кажутся чрезмерными.
Да, отчасти нынешний кризис есть лишь очередное проявление извечного, такой конфликт действительно имеет место, но его наличие не помешало нормальным отношениям Запада и российского государства в разных его форматах на протяжении весьма и весьма продолжительных исторических отрезков. И вне зависимости от этого конфликта связи нынешней России с Западом как-то будут существовать и развиваться, следовательно, необходимо понять главные причины нынешнего западного возмущения. При этом главного внимания заслуживает позиция США как лидера западного мира.

Проверенные рецепты

За последние годы из уст западных дипломатов, политиков и экспертов неоднократно можно было услышать, что российская внешняя политика строится по законам XIX века, что на дворе, мол, давно век XXI и о старых рецептах нужно забыть. Украинские сюжеты сделали употребление этих обвинений особенно частым. Бесконечная череда «говорящих голов» — от Ангелы Меркель до респектабельных профессоров, от Джона Керри до завсегдатаев американских ток-шоу — продолжает твердить, что президент Путин и российские дипломаты живут в другой реальности, не имеют ни малейшего представления о реальности «реальной», что недопустимо иметь внешнюю политику XIX века сегодня, когда мир полностью изменился.
В этих обвинениях можно найти первую причину западного раздражения. Начнем с того, что несколько весьма здравомыслящих западных лидеров с самого начала кампании по воссоединению Крыма с Россией замечали, что Путин представляет себе происходящее в мире и российские шаги в складывающейся обстановке исключительно ясно. (Чтобы не утомлять читателей списком авторов таких наблюдений, назовем Билла Клинтона и Роберта Гейтса, бывшего главу ЦРУ и Пентагона, профессионального советолога, ветерана американской бюрократии и одного из немногих деятелей, пользующихся сегодня в США уважением как республиканцев, так и демократов.)
Далее заметим, что весьма трудно кратко сказать, чем же нынешняя дипломатия так уж принципиально отличается от дипломатии XIX века. То есть после завершения холодной войны на эту тему были написаны целые тома, но так и не был получен ответ на принципиальный вопрос: можно ли говорить о полной зависимости эффективной дипломатии исключительно от требований исторической эпохи? При всех очевидных нюансах и отличиях разве нельзя использовать прошлые наработки для эффективной внешней политики нового века?
Российские действия в ответ на украинские события в целом и по возвращению Крыма в частности пока демонстрируют, что старые рецепты не совсем устарели. В частности, и в XXI веке у страны могут быть национальные интересы, сферы и зоны влияния. (Даже если эта страна не США.) И страна эта, в данном случае Россия, может эффективно действовать, защищая эти интересы. Выяснилось, что в Москве умеют применять методы дипломатии былого, соблюдая правильную дозировку: XIX век был отмечен чередой непрерывных войн и великих сражений, а возвращение Крыма в состав России прошло мирно, без лишних жертв и разрушений.
Учитывая все это, неудивительно западное раздражение. Пока европейцы и американцы пытались поучать Россию внешнеполитическим действиям, Москва продемонстрировала, что обладает собственными внешнеполитическими навыками и может действовать быстро и эффективно, несмотря на сопротивление западных столиц.

Сплошной твиттер

А что же западные дипломаты и политики, не прекращающие гордиться своей современностью? «Неожиданно» в западных столицах обнаружилась нехватка квалифицированных дипломатов и внешнеполитических специалистов. Последние годы эти дипломаты мерялись своими успехами в социальных сетях, без конца обсуждали безграничный потенциал «мягкой силы» и уверяли друг друга во всепобеждающей силе «демократических ценностей». Все это само по себе неплохо, однако, как оказалось в ходе украинского кризиса, даже твиттер и армии демократических миссионеров из различных фондов не заменяют хорошего страноведческого образования, дипломатических навыков и внешнеполитического планирования.
В этом смысле особенно показательна ситуация в США. Если Европейский союз пытается разродиться «единой внешней политикой» уже несколько десятилетий, то в Соединенных Штатах, казалось бы, существуют солидные традиции эффективной внешней политики. Однако в действительности проблемы в этой области копились в США все годы после завершения холодной войны, и украинский кризис продемонстрировал их со всей наглядностью.
Повторим: холодная война была для Америки экзистенциальным конфликтом, требующим от американской элиты максимальной концентрации и напряжения ресурсов. После ее окончания был объявлен «конец истории», и на первый план выступили домашние политические склоки. В США словно решили, что уж если такой серьезный враг, как СССР, побежден, то чего беспокоиться о мировых событиях? Море любого внешнеполитического кризиса казалось американской дипломатии по колено…
Однако ком проблем рос. Психология победителей сыграла с американцами злую шутку: выяснилось, что миром нужно заниматься постоянно и всерьез, что никакой «блестящей изоляции» у США не получится. Скажем, после 11 сентября 2001 года «война с глобальным терроризмом» обнаружила острую нехватку в спецслужбах переводчиков-арабистов. Впрочем, переводчиков можно подготовить, куда труднее найти настоящих специалистов по тому или иному региону. Но еще труднее в американском случае признать, что действительно хорошими эти специалисты будут только тогда, когда будут относиться к изучаемому региону с уважением, понимать, что все его проблемы нельзя решить с помощью одной лихой кавалерийской атаки, даже если эту атаку осуществляет один из мощнейших американских флотов.
Многочисленные проблемы дефицита конкретных внешнеполитических знаний и умений продемонстрировала американская ближневосточная политика последнего десятилетия. Если в Ираке Соединенным Штатам в конце концов удалось минимизировать потери, худо-бедно изобразить территориальное единство страны хотя бы до вывода американских сил, то «арабская весна» вновь указала на пределы американской внешнеполитической эффективности. С этой точки зрения наиболее показателен Египет.
Небольшие группы прозападной молодежи в Египте свято верили, что с помощью фейсбука и твиттера, а также при устной поддержке самого Барака Обамы они могут решительно изменить жизнь страны к лучшему. Однако в итоге череды «революций» престарелого маршала авиации сменил фельдмаршал помоложе, а в Госдепартаменте ломают голову над тем, какими постами и твитами теперь объяснить этой молодежи произошедшее…

Кадры решают все

В этом смысле не исключение и российское, или, говоря шире, постсоветское направление американской внешней политики. О нынешней квалификации американских дипломатов на этом направлении сполна свидетельствует знаменитый телефонный разговор помощника госсекретаря Виктории Нуланд и посла США на Украине Джеффри Пайетта. Американская политика живет двухлетними циклами выборов в Конгресс, горизонт внешнеполитического планирования редко превышает два президентских срока, и при такой близорукости совершенно неудивительно, что после завершения холодной войны, постепенно перестав вплотную заниматься Советским Союзом, в Вашингтоне обнаружили Китай с его успехами. Пока изучение Китая входило в моду, случилось 11 сентября, после которого востребованной стала специализация по Ближнему Востоку.
Тем временем за все эти годы почти полностью забыли о необходимости изучения России. Планомерно и последовательно закрывались соответствующие кафедры в колледжах и университетах, сокращались библиотечные фонды, изучать Россию стало просто немодно. В результате в профильных американских ведомствах резко сократилось число специалистов по России, а мнение ветеранов-экспертов становилось все менее востребованным — то, что они говорили, далеко не всегда совпадало с тем, что хотели бы слышать в Белом доме и Госдепартаменте. Даже сегодня, в условиях кризиса в российско-американских отношениях, вызванного ситуацией на Украине, этих экспертов почти не используют, а Госдепартамент призывает общественность остановить российские войска на Украине рассылкой проукраинских
«селфи» и твитов…
Сейчас от США требуется не только признать у России наличие собственной позиции, но и понять эту позицию, строить свои действия с учетом российского мнения. Специалисты из старой гвардии и способные представители нового поколения русистов (несмотря на все сложности последних десятилетий, есть в Америке и такие) могли бы помочь в решении этих задач. Однако эти эксперты не нужны: за годы, прошедшие с окончания холодной войны, у официального Вашингтона выработалась привычка лишь сообщать другим государствам, какой должна быть позиция этих стран. В нынешней же ситуации российские действия в эту схему не укладываются, и именно в этом одна из главных причин резкого недовольства США российскими действиями.
Выборы важнее
Бурная политическая жизнь Украины спровоцировала самый настоящий международный кризис. И в рамках этого кризиса от Соединенных Штатов требуются эффективные действия, однако их эффективность резко снижена из-за внутренних политических разногласий. Первые недели две демократы и республиканцы лишь ругались. Оппозиция не могла упустить такого шанса покритиковать президента за неэффективную внешнюю политику, демократы обвиняли республиканцев чуть ли не в предательстве.
Даже закон об исключительно ограниченной финансовой помощи Украине (150 млн из запрошенных Украиной 35 млрд долларов) проходил в Конгрессе с большим скрипом. Любопытно, что в США стала популярной история о замечании, якобы сделанном Сергеем Лавровым во время переговоров с Джоном Керри по Украине. В ответ на уверения госсекретаря в том, что решение о помощи Украине будет обязательно принято, после того как Сенат вернется после недельных отпусков, глава российского МИДа якобы спросил: «Отпуска после чего?» В Америке смогли оценить остроумие господина Лаврова: каждый год Конгресс бьет собственные рекорды по непринятым законопроектам, общий процесс государственного управления оказывается все более парализованным межпартийными распрями, а конгрессмены и сенаторы вместо законотворческой работы, для которой их избрали граждане, все больше заняты сбором средств на свою следующую избирательную кампанию.
Если анализировать высказывания американских политиков по ситуации на Украине или российско-американским отношениям, легко заметить, что эти высказывания продиктованы опять-таки внутриполитической логикой, требующей говорить громко и бессодержательно. Обама в этом смысле не исключение. При всех угрозах в адрес России на самом деле возможности Америки очень ограничены. Внешняя политика США продолжает зависеть от сотрудничества с Россией в Иране, Афганистане, Сирии, да и очевидное дальнейшее ухудшение ситуации на Украине потребует сотрудничества Запада и России.

Сплошные фрустрации

Таким образом, даже беглый анализ сегодняшних отношений России и США позволяет понять, что резкое недовольство Вашингтона российскими действиями объясняется прежде всего тем, что во время украинского кризиса стали очевидными многие проблемы американской внутренней и внешней политики. (Заметим, что в значительной степени эти же проблемы существуют и в Европе.)
Снижение эффективности американской внешней политики, самовнушение как минимум неоднозначных идей о сути современных международных отношений, нежелание понять российскую позицию, многочисленные ловушки двойных стандартов, поляризация внутренней политики и многое другое стали особенно очевидны, когда от Америки потребовалось эффективно реагировать на украинские события.
Сегодня у американских политических и интеллектуальных элит есть два варианта дальнейших действий. Либо продолжать «пенять на зеркало», то есть злиться на Россию за то, что она просто пытается защищать свои национальные интересы, и идти на дальнейшую эскалацию напряженности. Либо, несколько успокоившись, для начала заняться рационализацией своей внешней политики хотя бы до уровня холодной войны, когда Москва и Вашингтон в большинстве ситуаций могли договориться, ясно представляя себе цели и интересы друг друга.
Москва же со своей стороны при всех взаимных обвинениях и колкостях за последнее время несколько раз подтвердила свою готовность продолжать работать с Вашингтоном тогда, когда интересы сторон совпадают, будь то ситуация в Сирии или урегулирование судьбы иранской ядерной программы.