Первый день весны в столице Слобожанщины был отмечен празднованием Масленицы в старых традициях, чаепитием с блинами и кулачным боем.

Во всех крупных городах Юго-Востока планировалось провести первого марта, днем, акции протеста против беспредела новой нелегитимной киевской власти. Уравнение протеста в Харькове усложнялось наличием дополнительных переменных: мэр города Кернес не выступает открыто против новой власти, а подчас даже выступает и лояльно по отношению к ней, причем его друг Добкин подал заявление об отставке с поста губернатора области на имя президента, не указав, какого именно (легитимного Януковича или так называемого и.о. Турчинова); в здании облсовета на тот момент забаррикадировались вооруженные майдановцы (по неподтвержденной на то время информации, им занесли до десяти калашей, несколько ящиков с молотов-коктейлем, возможно, гранаты).

Так или иначе, ранним утром первого весеннего дня в Харькове на площади Свободы было спокойно. Майдановцы со щитами дежурили перед зданием облсовета, в центре площади, вокруг памятника дедушке Ленину начинал бодрствовать лагерь сопротивления, а между ними люди мэра монтировали сцену для официального харьковского митинга, который должен быть начаться в полдень. Также на площади стояли остатки праздничного городка с павильонами и огромное, с несколькоэтажный дом, чучело Марены (Зимы), которое надлежало сжечь по окончанию праздника.

К десяти к лагерю сопротивления стали подтягиваться люди, а с одиннадцати стала заполняться и площадь. Уже за два часа до начала митинга возник поток людей, приходивших в лагерь, а также приносивших в лагерь припасы. Кто нес пакет со снедью из супермаркета, кто теплую одежу, кто одноразовую посуду. Некие добрые люди привезли сколько-то топоров – традиционный славянский инструмент, которому нашли применение на полевой кухне, и вообще. К слову, уже с утра подъезды к лагерю были ограничены, была выставлена милиция, припарковаться можно было лишь на задней части площади, напротив здания Госпрома. Среди множества людей, несших припасы в лагерь, особо поразила одна старенькая бабушка. Старушка в старом затертом пальто и грубом теплом платке протягивала охране купюру в десять гривен (а сейчас это меньше одного доллара), деньги у нее брать оказывались, советовали пройти дальше, передать туда, где идет сбор средств. Бабушка едва стояла на ногах, очевидно, что она недоедает, что экономит каждую копейку. «Истинно говорю вам, что эта бедная вдова больше всех положила; … она от скудости своей положила все пропитание свое, какое имела» (От Луки, 21:1-4).

Ближе к полудню самая большая площадь Европы наполовину заполнилась гражданами, пришедшими на митинг. На второй половине, в лагерь сопротивления также прибывали люди; изрядно народу собралось и между лагерем и Садом Шевченко. Люди соглашались с оценками, что пришедших было от 30 до 40 тысяч (а всего самая большая площадь вмещает, без особой давки, 70 – 80 тысяч человек). То есть собралось столько же людей, как во время массовых митингов на киевском «майдане» (ранее - Думская площадь) с прилегающими к нему участками Крещатика).

Около полудня вместо митинга на сцене начался концерт, выступал подростковый танцевальный коллектив, под различную попсу, выдав в конце номер под неумирающую «Я люблю буги-вуги» Майка Науменко. Такая развлекаловка не вполне понравилась активистам лагеря сопротивления на пяточке перед постаментом, у которых был и микрофон, и колонки, чей звук добивает через всю площадь аж до здания облсовета. Активисты готовились озвучить свои четкие и вполне здравые требования, отличавшиеся от соглашательской позиции городского руководства. Однако они созвонились, договорились, что не станут перебивать официальный митинг. Сами же лидеры активистов решили, что будут озвучивать свои требования уже после окончания официального митинга, благо до сорока тыщ душ уж собралось.

Сам же лагерь сопротивления также наполнился небезразличными гражданами. Немого расскажу про состав товарищества. В основном это молодежь, лет по двадцать, плюс-минус. То есть те, кто родился и вырос уже не в Союзе. Поколение Интернета. Немало взрослых мужиков, от 30 до 50, включая и тех, кто с военной выправкой. Да, надо признать, что было небольшое количество явно харьковских сявок, любителей приключений, которых бы телевидение представило бы в виде так называемых «титушек», впрочем, таковых было не более одного процента. Были и совковые фрики, распевающие советские песни, но таковых также не набрался бы и процент. Возможно, чуть более процента из присутствующих в лагере набралось бы безобидных пенсионеров, которые за мир и лишь бы не было войны. Зато были отдельные болельщики «Металлиста». Один из них, в прикиде от Everlast, уверял, что за последние пятнадцать лет не пропустил ни одного матча любимой команды, а что касаемо фанов, то да, часть из них, разделяющая неонацистские взгляды (и обыкновенно сидящая на южных трибунах), поддержала-таки майдан, но все же большинство харьковских фанов от майдана не в восторге. Что касается россиян, то действительно, в лагере попался один, да и то после того, как начался штурм облсовета и он стал призывать к активным действиям. Однако поскольку его призывы звучали не с харьковским выговором, в нем сразу распознали чужака, задержали, подумав, что провокатор. Тот сразу признался, что он – адвокат из России, хочет распространить правдивую информацию о событиях в Харькове, для чего надел бейджик «пресса» («а также, чтобы не побили», шутка), приехал поддержать харьковскую Площадь Свободы, потому как считает (как и многие россияне), что если падет Украина, следующая остановка уже в России. То есть да, россияне были, но единицы, а никак не тысячи. Впрочем, не будем забегать вперед.

Итак, уже после полудня начался официальный митинг. Мэр города Кернес стал нести примирительную чепуху, отдельно указав, что, мол, не будем силой освобождать облсовет, будем просить майдановцев и прочий «правый сектор», что ушли сами, по-мирному. Этот бред часто прерывался неодобрительными возгласами в стане сопротивления. После мэра выступила чиновница, заведующая в области социальными вопросам, стала ныть про социальные проблемы и большое количество пенсионеров, и снова лишь бы не было войны. Довольно отличающимся оказалось последующее выступление, Аллы Александровской, народного депутата (от Компартии) и весьма активного на протяжении многих лет вдохновителя харьковских коммунистов. Кстати, она принимает активное участие в поддержке лагеря сопротивления. С одной стороны, Александровская выступала заумно, речь ее была скорее не для народного митинга, но для партийного съезда. С другой же стороны, он прямо и как минимум дважды заявили про необходимость федерализма, особенно для Харькова, и особенно в бюджетных отношениях. Вот эти тезисы граждане встретили «на ура».

После ее выступления Кернеса стали одолевать активисты сопротивления с требованиями дать им слова. Кернес их упрашивал воздерживаться от резких заявлений, не провоцировать конфликты и все такое; в итоге все же дал одному из активистов, который представился Егором. Говорил Егор четко и по делу. Говорил немало, но почти все, что говорил, поддерживалось людьми – их возгласами и аплодисментами. Не буду передавать все, но в числе прочего говорилось о важности самообороны граждан, более активных действиях по отношению к майдановским захватчикам, о создании особого исполнительного органа для Харьковской области и, в том числе, его роли в усилении горизонтальных связей с другими регионами Юго-Востока и соседними российскими регионами. В числе прочего, он обвинил представителей партий – Партии Регионов и Компартии, - что их представители отсутствовали, когда на Площади Свободы начался замес с майдановцами и гражданами города пришлось срочно самим организовать сопротивление.

Такой тезис после выступления прокомментировал Кернес, не приняв упреков в адрес Партии Регионов. А напрасно: на всей площади не было ни одного флага ни Партии Регионов, ни Компартии. Собственно, из всех партийных флагов с начала митинга появился лишь один, от прогрессивных социалистов, да до того был один комсомольский флаг, но это не чисто партийный. Вообще же, примерно половина (или чуть больше) флагов на площади, включая лагерь сопротивления были русские триколоры (давайте их называть именно так, потому что в таком случае они попадают под защиту Закона Украины «О национальных меньшинствах», как символика национальности (Статья 6 Закона), и настаивать, что это не просто флаг соседнего дружественного государства, как, например, говорил в своей речи харьковский мэр Кернес). Из остальных флагов больше всего было нынешних государственных флагов Украины, часто с георгиевскими ленточками. Было несколько флагов Украинской ССР, флаг города Харькова, флаг СССР, Андреевский флаг, флаги различных организаций, пусть их и было немного – например, по ходу митинга появился флаг местной организации «Оплот». Но партийных флагов по сути и не было. Более того, активисты в лагере сопротивления как один уверяли в особой непопулярности Партии Регионов по причине того, что «они нас постоянно кидали, предавали». В общем, веры регионалам в Харькове больше нет.

После выступления активиста Егора еще довольно долго что-то бубнили и мямлили с трибуны какие-то непонятные личности. Люди в лагере активно угощались чаем и кофе, причем с блинами, к которым предлагалась дюжина различных сладких начинок: Масленица как-никак! Обсуждали то, что харьковские мужики организовываются на немногих пока еще работающих заводах, что сообщают по телефону из Донецка, что часть бандер находится вне облсовета и где-то шастает, что делать народным патрулям, что будет в случае ввода российских войск… Общее ощущение такое: граждане не против Страны Украины, но их не устраивает Государство Украина, которое мало того, что не выполняет свои функции, мало того, что их прессует, так теперь уже готовится и угнетать в открытую. То есть настроения по сути эмигрантские, однако из-за того, что у простых работяг или у молодых людей нет средств перебраться отсюда, то возникает коллективная мысль эмигрировать всем городом, всей областью – известно куда.

Митинг затягивается, переходит в стадию болтовни. Активисты готовятся запускать свой микрофон, чтобы озвучивать свои, прямые требования. Один из участников  лагеря утверждает, что, со слов его жены, работающей в милицейских структурах, среди харьковской милиции поддержки новой власти нет, вмешиваться в разборки они не станут, а в случае чего даже перейдут на сторону граждан. Нервозность нарастает. И тут вот – а еще и двух часов дня нет – из здания облсовета вниз начинают бросать пиротехнику. Легкие такие взрывы. Видно, у обдолбанных майдановцев (что будет видно потом, когда их выведут к народу) не выдержали нервы.

Шум. Митинг прекращается. Люди на площади двигаются в сторону облсовета. Массово. В лагере – тревога. Десятники проводят построение своих отделений. Сразу появляются палки в руках, у многих - защита (строительные каски). Ввиду того, что на облсовет и так идут тысячи граждан, может быть давка, а лагерь надо прикрывать, идет приказ выстроится по периметру. Выстраиваются. Тут по площади, со стороны университета (правый фланг) идет колонна мужиков, но без флагов. Подумала, что атака в тыл, выстроились, но быстро оказалось, что наши. Колонна проследовала на облсовет.

В самом облсовете движуха: граждане прорываются, выламывают двери, ищут возможности зайти с тыла, а нацисты обороняются. Из окна над входом они поливают из гидранта (так же делали в Киеве, во время неудачной попытки освободить от нацистов столичный горсовет). В лагере диджей запускает «Священную войну». Граждане продолжают штурм, нацисты обороняются. В лагерь занесли уже первых раненных, у них все лица в крови. Подъезжают первые кареты скорой помощи. Нацисты обороняются жестко, бьют без разбору – потом Алексей, из штаба лагеря, рассказал, как набросились на его брата, медика, который оказывал помощь во время схватки – парню разбили голову, наложили восемь швов.

Но вот уже драки идут на этажах. Проходит не так уж и много времени, и граждане видны на крыше. Один из них снимет украинский флаг и ставит на его место русский триколор. Самая большая площадь в Европе взрывается от восторга. Победа! Диджей запускает «День победы», причем потом даже несколько раз. Люди скандируют разное, и «Россия!», и «Беркут!», а больше всего – «Харьков!». На постаменте памятника размахивают несколькими флагами, включая русский триколор и украинский государственный; чуть ниже реет Андреевский стяг. Однако, еще не вполне навели порядок на четвертом этаже облсовета. А на левом фланге, через дорогу, на пентхаузной площадке отеля «Харьков Палас» появляется свадебная процессия. И вправду, что за свадьба без стрельбы! Но их появление стимулирует внимание: защитники лагеря начинают высматривать снайперов, есть несколько человек на верхнем балконе другой гостиницы – но оказалось, гражданские, просто наблюдают.

А это время на крыше и карнизах облсовета уже много активистов, размахивают флагами. Рядом с русским триколором они снова установили украинский государственный флаг. Все, победа! Граждане кричат «Ура!», «Харьков!», а возле здания приветствуют освободителей облсовета – «Молодцы!». В лагере напряжение снимает непонятно откуда взявшаяся процессия кришнаитов, с бубнами и песнями, которые проходят мимо и пересекают перекресток с улицей Тринклера. Левый флаг взрывается от смеха! А вот на правом фланге некая полная женщина в годах устроила истерику, стала набрасываться на добрых людей, обвиняя их в том, что они русские. Едва успокоили. Но это, пожалуй, единственный эксцесс мирного митинга (если не считать освобождения облсовета, конечно).

Зато на площади напряжение сильное. Граждане-харьковчане выводят захватчиков-бандеровцев на трибуну, где еще час назад шел митинг. Звучат разные предложения, и полить зеленкой (появился недавно в городе такой обычай лечения тяжелобольных синдромом майдана), или даже постричь. А это возможно, и жалость, ибо вид у захваченных нацистов не ахти, грязные и запущенные. Как бы то ни было, народ стал понемногу приходить в себя. Кто-то из граждан подошел к масленичным павильонам перекусить да и согреться глинтвейном-медовухой. Кто-то пошел в освобожденный от нацистов облсовет.

Надо сказать, что облсовет было именно освобожден. Граждане, которые выкурили оттуда нацистов, сразу открыли доступ для милиции. Собственно, милиция, при всей экипировке, в дело не вмешивалась и, по сути, граждане сделали ее работу. После чего милиция вошла в задние, а затем и взяла его под охрану – было выставлено оцепление, но уже потом. У харьковчан появилась возможность зайти в здание и посмотреть тот бардак, который там развели бандеровцы. А после освобождения холл вообще представлял жуткое зрелище: много чего разбито и все залито водой; запас майдановской агитации; грязь.

Между прочим, не все харьковчане расслабились, некоторые отлавливали бандер по округе. На следующий день в лагере обсуждали забавную историю с харьковским таксистом: некий бандера заскочил к нему в автомобиль и сказал – с характерным акцентом – везти на вокзал, харьковчанин не растерялся и привез его прямиком в лагерь сопротивления, где ему был преподан урок русского языка. К слову, важно отличие харьковской Площади Свободы от киевского майдана в том, что в харьковском лагере люди демонстрируют неплохое чувство юмора, как-то все идет с улыбкой и без истерик; в Киеве у майдановцев, напротив, часто был (и есть) сумрачный вид. Вероятнее всего, оттого, что они в Киеве – чужаки, попавшие в чужую обстановку; больше того, многие майдановцы из давно уже понаехавших так и не стали киевлянами. Харьковчане же защищают свой город, свою землю. Отсюда, кстати, и второе отличие: срач на киевском майдане и чистота на харьковской Площади Свободы. В лагере сопротивления почти нет мусора, а если появляется, то его моментально собирают специально поставленные для этого люди.

Что было дальше? 117 человек с ранениями развезли по больницам города – эту цену город заплатил за свою свободу. Из облсовета вышли граждане, флаг над ним остался лишь один, государственный украинский.  Мэр Кернес осмелел и стал делать уже более твердые заявления в защиту Харькова. Вечером украинские телеканалы вылили на зрителей потоки лжи или, в лучшем случае, полуправды (что, собственно, и заставило написать этот текст). Ночь лагерь сопротивления ликовал, даже устроил что-то вроде дискотеки – менты, стоявшие в строю на другом конце площади едва сдерживались, чтобы не пуститься в пляс. На следующий день, возле памятника Шевченко, местные немногочисленные майдановцы устроили митинг, мол, за единую страну – набралась сотня-две вот таких интеллигентствующих. А в Прощеное воскресенье на Площади Свободы харьковчане продолжали праздновать Масленицу. К той части площади, где разместился лагерь сопротивления, продолжали приходить и подъезжать на авто харьковчане. Привозили припасы, обсуждали, радовались. В самом лагере договорились и начали устраивать патрули – для спокойствия на улицах. Думают про действия создания органов местного самоуправления. Анализируют ошибки субботнего дня, подозревают, что в лагере кто-то сливал информацию майдановцем. Что же, посмотрим, чем разродится лагерь сопротивления в ближайшие дни. Прогнозы строить не возьмусь, ведь ситуация меняется так динамично.

У харьковской Площади Свободы пока что два главных результата. Харьковчане доказали сами себе, что они – это не город барыг (как многие утверждали совсем недавно), а город свободных людей, и реализовали неформальный девиз города «Люби Харьков, или убирайся вон!».  А всей Украине харьковчане доказали, что не надо бояться всякие «самообороны майдана», «правые сектора» и прочих нацистов. Напротив, их вполне можно бить. И нужно.

http://alternatio.org/articles/articles … в-харькове