Игорь Ашманов

Как-то я в очередной раз употребил словосочетание «мозговой вирус» (естественно, в разговоре об Украине), и мой собеседник вдруг спросил: это ты просто такую метафору употребляешь или подразумеваешь, что есть какое-то реальное явление, которое можно так называть? Я задумался, и понял, что надо разъяснить мою мысль про ментальный вирус, а значит – и написать статью.

Вот что я ему ответил.

Ну, во-первых, понятие «мозговые вирусы» можно использовать как модель, позволяющую описывать и понимать явления, которые мы наблюдаем на фронтах информационной войны. Происходящее на Украине, как и происходившее во время Арабской весны, первого Майдана-2004, во время Болотной-2012, Перестройки 1985-1991 очень похоже на эпидемию и довольно хорошо описывается именно моделью ментального заражения.

Собственно, само название «вирус», применённое, например, к компьютерным вирусам или «вирусным» рекламным роликам – это именно модель, но модель, достаточно хорошо работающая, обладающая разъясняющей и предсказательной силой. Да, аналогия неполная, компьютерный вирус неживой, искусственный, его сделали люди с некой целью, но сама модель явления, описываемая словами «вирус, контакт, заражение, эпидемия, антивирус, лечение» – вполне рабочая.

А во-вторых, лично я считаю, что, как и в случае с биологическими и компьютерными вирусами, существует и реальное явление «ментальный вирус», представляющее собой внедряемую в умы самостоятельную ментальную сущность, обладающую средствами распространения, внедрения, контроля, защиты от антивируса, дальнейшего размножения и т.п. Эта сущность, как и компьютерные вирусы – искусственного происхождения. Она в основном текстовая, но бывает, естественно, и в формате видео, картинки, комикса, песни и т.п.

Про неё я и хочу поговорить. Мысли у меня довольно очевидные, они сводятся к тому, что феномен ментальных вирусов пора назвать и осмыслить.

Эпидемии, которые мы наблюдали

Почему вообще возникает аналогия с вирусом и эпидемией? Тому есть несколько причин. Всякий, кто помнит лихорадку «разоблачений» и «наступление гласности» при Перестройке, кто смотрел заседания Верховного Совета СССР, кто читал украинские, да и российские СМИ и блоги во время украинского Майдана-2004, кто сейчас общается с украинскими друзьями или родственниками, может легко заметить несколько чрезвычайно специфических признаков, особенностей эпидемии и поведения заражённых, резко отличающих ментальное поле мозговой эпидемии от от других тем, занимающих общество, например, бурных обсуждений Олимпиады, Чемпионата мира по футболу, Челябинского метеорита и т.п.

Это:

1.Крайнее возбуждение субъектов общения. Многие замечали высокую ментальную температуру заражённых: близкий родственник с Украины вдруг звонит только для того, чтобы прокричать, как он ненавидит вас всех, москалей и бросить трубку; в 1989-1990 годах на Пушкинской площади в Москве жертвы эпидемии «гласности» часами стояли на жаре, на морозе, под дождём и ожесточённо пересказывали другу другу только что прочитанное в газетах. Верховный совет СССР в 1990 и Государственная Рада Украины в 2014, выглядящие, как сумасшедший дом.

Возбуждение это какое-то чрезмерное, неестественное, болезненное.

2.Очень быстрое «перерождение» в зомби. Изменения в личности происходят как-то очень быстро, и они - разительные. Казалось бы, ещё вчера (и всегда был!) – нормальный человек, и внезапно – ожесточённый, ничего не слышащий зомби, циклически повторяющий заученные формулы. Перерождение не только быстрое, но и полное: мозг оказывается захвачен полностью.

3.Очень быстрое распространение. Внезапно, в одночасье, все – и те, кого мы давно знаем, и на кого ни за что бы не подумали – становятся единой колеблющейся и волнующейся массой практически неразличимых зомби, желающих съесть ваш мозг.

4.Управляемая активность. Заражённые ментальным вирусом получают от него инструкции и начинают энергично действовать: писать, распространять, митинговать, не рефлексировать. Как миллионы компьютеров, заражённых и управляемых ботнетом, они готовы репостить, атаковать, рассылать, идти на митинг, собирать деньги.

В принципе, мозг человека вроде бы не предназначен для того, чтобы одна идея завладевала им полностью; человек характерен именно неустойчивостью желаний, идеи, мыслей. Мысли обычно бегут через мозг, колеблются, как рябь на поверхности пруда. Часто удержать мысль или настроение – трудно, требует усилий.

Да, сильные эмоции и состояния - творчество, любовь, ненависть, страх, голод и похоть могут иногда захватывать ум человека полностью, но вообще полное и продолжительное «одержание» какой-то идеей, какой-то информационной структурой необычно и подозрительно – особенно если она пришла извне.

Как отличить вирус от просто мыслей и настроений?

. Оно работает.

Например, Советский Союз пал именно в результате мозговой эпидемии, применения ментального биологического оружия к не имевшему иммунитета населению СССР. Большинство тех наших сограждан, кто жил тогда, переболели всеми теми вирусами (сбросим коммунистов и заживём, рынок всё наладит, разломаем тюрьму народов, главное – права человека и т.п.). Нам эта мозговая лихорадка хорошо известна.

Мой личный опыт болезни и опыт наблюдения за окружающими больными говорит мне, что иммунитета к мозговым вирусам у человека в среднем – нет. Средний человек беззащитен перед профессионалами.

Средний человек честен и доверчив. Нормальное состояние человека, как его создал Бог – доверие, а не подозрительность.

Для массового читателя и зрителя то, что говорят по ТВ, пишут в газете, говорят «друзья» в социальных сетях – по умолчанию правда. Если эта «правда» имеет крючки и средства внедрения и управления – всё, человек пропал. А вирус – попал.

Вероятность заболеть повышают стресс, страх, неопределённость, быстрое развитие грозных политических событий.

Атомизация общества, оставляющая человека один на один с вирусом, распад защитных слоёв и страт гражданина в современном обществе (соседи, семья, референтная группа, религиозная община, коллеги) также позволяет зомбировать сразу большие массы индивидуумов-атомов.

Конечно, ментальные вирусы чаще всего сообщают ожидаемое, во что готова поверить целевая аудитория. Люди вообще очень склонны больше верить тому, что соответствует их представлениям и ожиданиям.

Поэтому сейчас вирусы идут сериями: общая платформа уже есть, например, средний украинец и типовой российский либерал уже знают, что Путин и Россия – средоточие зла и причина всех их неприятностей, нужно только поддерживать эту убеждённость сериями ментальных вирусов, адресующих с разных сторон злочинность Путина.

Иммунитет к новым вирусам выработать очень непросто.

Более того, во многих случаях иммунитета не возникает и к старым вирусам, у уже переболевших ими.

Например, большинство тех, кто видел Перестройку 1985-1993 годов, в 2011-2012 годах не пошли на площади, не купились на ровно те же самые лозунги (даже старые добрые «привилегии чиновников-87» подняли в 2011 из сундука, отряхнули пыль и пустили в дело). Пошли в основном молодые, кто в начале 90-х ещё и толком читать-то не умел.

Но, нашлось и некоторое количество «эндемиков Перестройки»: истеричных пожилых женщин и заросших диким волосом мужчин безумного вида, 55-65 лет, в которых этот ментальный вирус «разломаем тюрьму народов, сбросим власть и заживём» дремал в состоянии умеренного воспаления все эти годы.

Вглядитесь в фотографии митингов декабря 2011 – среди молодых, «хороших лиц» креативного класса вы увидите вкрапления этих измученных вирусом «ненавижу любую власть в России" старых, седых, лохматых, морщинистых зомби с безумным взглядом.

Бывает и ещё хуже: я слышал совершенно пугающую историю про украинскую пару, работающую на Украине, в 20 км от границы, а на выходные приезжающую отдохнуть в Россию к родителям, в 30 км с другой стороны границы. Ужас этой истории состоит в том, что никакого иммунитета не вырабатывается даже при многократном повторении: эта пара после обработки украинским ТВ и разговорами коллег с понедельника по пятницу приезжает на выходные в Россию абсолютными бандеровцами-фашистами, ненавидящими всё русское, а после двух дней споров с семьёй и русского ТВ утром в понедельник выезжает из России убеждёнными русскими имперцами, ненавистниками западенского фашизма и киевской хунты…

И так каждый раз, как в автоколебательных химических реакциях Белоусова. То стакан с раствором - синий, то мгновенно - красный, потом опять синий, опять красный, без малейшей памяти, никакого гистерезиса.

Приехали сюда – скачали одну прошивку, туда – другую.

«И в год Собаки я - щенок, а в год Змеи - змеёныш, и научился не искать сочувствия ни в ком» (с) М.Щербаков.

Получается, что прав М.Гладвелл, когда пишет про «Теорию разбитых окон», что люди в повседневном поведении и в периоды стресса управляются вовсе не глубинными, устойчивыми структурами сознания, имеющими историю социальной среды и воспитания, а поверхностными воздействиями, слабыми сигналами – но исходящими от всей окружающей среды.

Как же протекает болезнь в заражённом мозгу?

Болезнь

Навязчивая идея. Умственная жизнь больного упрощается, он становится способен говорить ровно на одну тему: ПЖИВ, Украина, банду геть. Остальное его не интересует, работа идёт побоку, семья тоже, заработок, еда, питьё брезжат на периферии сознания на минимальном необходимом уровне.

Дофаминовые циклы. Вероятнее всего, мозговой вирус чисто химически встраивается в некую биохимическую цепочку в захваченном организме и создаёт настоящее, реальное химическое возбуждение. Заражённый мозговым вирусом становится медийным дофаминовым наркоманом – ему нужно прямо с утра ужаснуться, разозлиться, возбудиться, повоевать в виртуальном пространстве, потом успокоиться, ощутить выброс адреналина и гормонов.

Медийная наркомания. Больной испытывает постоянную потребность поддерживать уровень возбуждения, то есть ему нужно постоянно получать дозу ужасов, возмущения из внешней среды, из СМИ и фесбучеков. Как у курильщика – нужно «покурить» новости несколько раз в день, а утром и на ночь – обязательно.

Фактически, это требование ментального вируса, нового хозяина мозга, скачивать апдейты и управляющие инструкции. Как поёт Тимур Шаов:

И вот сижу я, чисто зомби,

У проклятого экрана,

Если я лишусь хоть на день

Фильмов или новостей,

У меня начнутся ломки

Хуже, чем у наркомана,

Дайте дозу - хоть рекламу,

Хоть погоду, хоть хоккей!

Две не пересекающихся реальности в голове. Поскольку человеку всё-таки надо как-то жить, в мозгу возникают две реальности, два слоя, между которыми больному нужно переключаться. Разговоры с жителями Украины сейчас позволяют иногда видеть воочию это переключение, которое, похоже, происходит незаметно для зомбированного:

У нас тут всё нормально, спокойно, тишь да гладь, не верь своему Киселёву … оружейные магазины все вымели, пустые полки…нет вообще никаких проблем, никакого мародёрства или бандитов, нет никаких фашистов….мы с жителями квартала начали патрулировать по ночам…выгнали злочинную владу, воров,всё теперь будет нормально, экономика наладится … бизнес, конечно упал до нуля почти, кто ж сейчас будет машины покупать…вашу Россию Запад поставит на колени, заставит газ дёшево продавать …у нас горячей воды нет, все покупают нагреватели, проводка не выдержит…мобилизация – это нормально, надо перебить донецких террористов… мы сына пока отправили в Белоруссию к тётке…

Похоже, что одна, лакированная идеологическим вирусом, реальность служит для общения, особенно с оппонентами, для повседневного существования, чтоб не нервничать, и для получения дофаминов, а для решения реальных жизненных проблем вирус-наездник иногда отпускает своего носителя во вторую реальность, где тому приходится видеть мир как он есть, со всеми его реальными тревогами и ужасами, и принимать реальные решения типа «купить ружьё и патроны», «отправить детей к бабушке в Рязань».

В общем, реализовавшийся в жизни «Конгресс футурологов» С. Лема с его распыляемыми в воздухе галлюциногенами масконами, маскирующими и покрывающими глянцем действительность, и отрезвляторами очуханами, показывающими подложку правды.

Поразительно, что при этом сам больной не замечает этих переходов из одной реальности в другую. Он как бы живёт своим Ребёнком в оптимистической реальности СМИ и соцсетей, где вот-вот наступит Перемога и Одержание, а своим Взрослым – изредка – в реальности роста цен, призыва детей, роста преступности, развала экономики и прочих рисков.

Излечение / ремиссия

Есть ли у болезни срок? Проходит ли она сама?

Вообще, похоже, при надлежащей подпитке апдейтами галлюциногенов, при непрекращающемся медийном потоке можно держать пациента с помощью одной и той же «линейки» вирусов в возбуждении довольно долго. Буквально годами.

Впрочем, у нас в России эта одержимость вирусами «разломаем СССР», лихорадка 1985-1991 годов всё же прошла – в 1993-1994 годах.

Насколько я помню, потом ещё был период апатии и крайнего нежелания думать о политике в 1996-1998 годах. То есть процесс выздоровления – долгий, если никто не занимается очисткой и реабилитацией мозга больного и засевом его полезной естественной флорой.

Сами по себе ментальные вирусы в среднем довольно неустойчивы, одержимость вирусом без внешней подпитки обычно исчисляется днями или часами. Но надеяться на самоизлечение трудно: сейчас ментальные вирусы - это сериал с кучей сезонов...

Что делать? Гигиена

Увы, я не могу дать инструкцию, гарантированное лекарство для уже зомбированного гражданина, потому что это всё равно, что пытаться рационализировать чувства для влюблённого.

Что делать частному лицу, простому гражданину, чтобы не заразиться?

Ну, во-первых,необходимо знать, что бывают ментальные вирусы, к которым у вас нет и не может быть иммунитета. Быть осторожным. Помнить, что поток новостей и постов – заведомо мутный, загрязнённый.

Я для себя использую простой Принцип Ашманова: если медиа (СМИ и блоги) на чём-то особенно настаивают, значит – точно враньё.

Во-вторых, нужно уметь распознавать наиболее характерные признаки ментального вируса: крючок, повторения внедрения, побуждение к распространению, побуждение к действию.

В-третьих, необходимо искать и накапливать так называемые чистые источники. Постоянно ничему не верить очень трудно, это утомляет ум и чувства. Нужно составить для себя набор личностей, авторов, источников, которым вы просто верите. Это может быть рубрицированный, маркированный набор: этому автору я верю в этой конкретной предметной области (потому что он уважающий себя специалист в цифровой фотографии, ПВО или сетевых технологиях, например).

Отдельный гражданин может себе позволить по сути только гигиену, а вот государство – и антивирусы.

Антивирусы и противовирусы

Что делать государству, против которого ведётся информационная война? Нужно ли развить у себя средства создания и вброса своих вирусов, противовирусов?

Это первое, что приходит в голову. Надо же развить свои структуры вброса, производить противовирусы, инициативно вбрасывать свои вирусы, война же!

Лично мне кажется, что это неправильно.

Против нас – Империя лжи. Она производит и экспортирует ложь в её сорока тысячах видов - варёную, толчёную, мочёную, жареную, пареную, строганую, шлифованную, гранулированную, поставляет палетами и пакетами, фурами и танкерами.

Мы не в силах конкурировать с ней. Для этого нужны специальные люди, выведенные там во многих поколениях - несгибаемые мегапсаки. Нужна огромная машина лицемерия.

У нас нет столько наглости, нахрапа, подлости и лживости. Мы не сможем.

Да, у нас тоже постоянно врут, пиарят, передёргивают, втюхивают, вбрасывают, но кустарно, от случая к случаю, без души и огонька. У них это -наука и искусство, уважаемые занятия, на которые не накладываются культурные табу, красиво врать – это доблесть, о которой уже сняты фильмы наподобие «Хвост виляет собакой».

А у нас это – всё ещё постыдная деятельность, которой занимаются от нужды, по дурно понятой необходимости.

На этом поле мы не выиграем, как не выиграли бы в бейсбол.

В любом случае для игры с гроссмейстерами лжи нужен асимметричный ответ.

Вот пример: клевета в социальных сетях. Предположим, вас оклеветали и продолжают очернять; вы в ответ начнёте клеветать на предполагаемого противника. Поможет ли это вам? Конечно, нет. Потому что это не переключит аудиторию на неприятеля. Даже заставить аудиторию потерять интерес, сказав «а, они там все хороши» - вряд ли получится, а если и получится, вряд ли удовлетворит оклеветанного.

Нет способа отбиться противовбросами. Однако, от клеветы нельзя и отмолчаться. Что же делать?

Увы, с клеветой (то есть с вражеским ментальным вирусом) нет хорошего решения. Инициатива уже у противника. Надо отвечать, молчание не спасёт. Врать и клеветать в ответ – не поможет.

Да, политологи, специалисты по пиару предложат много решений, связанных с манипуляцией и обманом, для переключения внимания, отвлечения, и т.п. В НЛП методов много.

Я лично в эти решения не верю. Я считаю, что нужно говорить правду, хотя она скучнее, отвечать терпеливо, занудно, детально, разоблачать ложь. Я видел случаи, когда это очень помогает – потому что кроме заразительности лжи, адгезивности клеветы, у слушателя также есть сильный спрос на правду.

Да, безусловно, свои средства ПВО, сбивающие только что запущенные вирусы, начинающие взлетать, нужно разрабатывать и использовать.

Мы видели, например, случай, когда журналист Кононенко, «в одно рыло» в 2012 сбил вброс про Патриарха, набиравший силу. Просто Кононенко имел достаточную медийную силу и быстро успел написать детальный трёхстраничный разбор вброса после первого появления вируса. И вброс упал, зашипел и погас.

«10 вопросов министерства обороны РФ» - точно такой же запуск противоракеты с целью сбить опасный мозговой вирус с малазийским Боингом.

Поэтому нужно иметь аналитиков, предсказывающих, предвосхищающих, быстро реагирующих. Быстро выпускающих разоблачения, опровержения, встречные вопросы и т.п. Это понятно.

Но основным свойством такой системы ПВО должно быть то, что она должна работать на топливе правды.

В условиях тотальной лжи, мути, потока фейков у масс возникает очень сильный запрос на правду. Правда приобретает чрезвычайную редкость и ценность. Её издалека видно. Люди её чувствуют, «наводятся» на неё. И вот этот спрос и надо эксплуатировать. Правда может быть очень сильным конкурентным преимуществом.

Огромный успех канала Раша Тудей (который стал главным иностранным каналом во многих странах) показывает, какой есть острый спрос на правду или хотя бы альтернативную точку зрения не только у нас, но и в мире. Даже при том, что скептический зритель предполагает, что РТ заведомо ангажированный, «русский» канал, он всё равно его смотрит, потому что у него уже цинга от CNN.

Если отдельный гражданин должен искать чистые источники, то государство должно заниматься созданием чистых источников – мест, где не бывает неправды. Это принципиально другая идея, нежели создание «своих», бодро лгущих источников. Сайт «Сделано у нас» с потоком новостей о том, что у нас в России построили и запустили- очень хороший пример такого чистого источника, на котором просто не очень есть, где соврать.

Нужно, конечно, генерировать реальные события, позволяющие предлагать, предъявлять, показывать правду. Пример успешной Сочинской Олимпиады, которую по сути просто показывали в телевизоре, и присоединения Крыма, после которых многие либералы, оголтелые противники российской власти, вдруг скачали новую прошивку и обновились до патриотов, показывает, как важно создавать события, а не вирусы.

А поверх этого потока реальных событий нужно подробно, терпеливо сообщать правду, подробно объяснять. Нужно обязательно использовать силу повторения.

Нужно создавать свою, здоровую флору, чтобы вирусам было мало места: учебники, книги, фильмы, праздники, идеология.

В общем, это всё довольно очевидно, и кое-что у нас уже делается.

Заключение

Неужели прямо вот так вот сидят там где-то какие-то злонамеренные маги и делают ментальные вирусы, выпиливают, собирают, взводят, вставляют батарейки?

Кто эти тихие часовщики, закулисные манипуляторы? Где происходит производственное действие «Хвост виляет собакой»?

Да, делают. Но если даже вы в это не верите (или хотите бравировать «а на меня гипноз не действует»), то модель мозгового вируса, модель эпидемии – работает, выполняет свою объяснительную роль.

Посмотрите на Украину, на их зомбокалипсис, на массовый психоз в масштабе целой страны, не щадящий ни старого, ни малого, ни умного, ни глупого, ни профессора, ни колхозника.

Это эпидемия? Конечно. Есть ли реальный возбудитель? Да, есть, но если вы не хотите в это верить – считайте концепцию мозгового вируса логическим приёмом, мнимой единицей, используемой для нахождения действительных корней уравнения.

Можно ли говорить об информационных войнах, не вовлекаясь в них?

Однажды года два назад я выступал ночью на центральном ТВ в передаче «Профилактика» Анатолия Кузичева, рассказывал про информационные вбросы в СМИ и соцсетях. На меня немедленно, в ту же ночь, обрушился шквал писем и звонков. Так работает зомбоящик.

В частности, очень ранним утром мне внезапно позвонил старый знакомый, которого я не видел лет десять, и сказал «ты что, не понимаешь, что ты выглядишь как придурок»?

Я ответил, что да, спасибо, мне уже сообщили, а что именно тебе, и что именно не нравится?

- Ну вот, что ты рассказываешь про инфовбросы, а сам по сути в передаче занимаешься тем же самым!

- Ну да, говорю я , это действительно рекурсия, а что ты имеешь против рекурсии?

- Ну то есть ты понимаешь, что ведёшь себя как придурок?

- Ну да, говорю, понимаю, мне об этом уже сказали примерно 5% написавших, то есть сотня-другая респондентов. Но в целом статистика неплохая, остальные хвалят и благодарят.

- А, ты понимаешь, ну тогда ладно, - сказал он, и успокоенный, отключился.

Да, так вот, тут тоже рекурсия. Естественно, эта статья – это тоже ментальный вирус. Вся структура соответствует описанному выше и лежит на поверхности.

Я предложил вам цепляющий заголовок, сообщил вам страшилку, что существуют ментальные вирусы, напугал вас их силой и последствиями, повторил словосочетание «ментальный вирус» много раз, сообщил теорию заговора – что их делают в секретных лабораториях государства-враги. И так далее; возможно даже, вы заметили не все манипуляции.

То есть, как говорят в интернетах, я уже захавал ваш моск. Теперь пришло время управляющих инструкций.

Внимание, инструкция: встаньте, сделайте несколько глубоких вдохов, потянитесь, теперь идите и думайте, как не стать зомби, как не пустить в мозг последующие ментальные вирусы.

С помощью пропаганды и сегодня достигаются те же самые цели, что и вчера. Но сегодня пропаганду разрабатывают специальными методами, подают её по специальным адресам, заставляют нас верить в неё безпроигрышными алгоритмами...

Пятнадцать технологий современной пропагандистской и информационной войны. Часть 1

Пропаганда стара, как мир, сегодняшнее внимание к ней обусловлено тем, что в наше время задействованы новые технологии, часто опирающиеся на принципиально иную технологическую поддержку. Во время Первой мировой войны, например, запускались миллионы воздушных шаров с листовками. Столь сложный «воздушный» путь сегодня выглядит детским по сравнению с возможностями телевидения или особенно Интернета в донесении нужной информации до конкретной головы, причём именно той, которая отреагирует нужным прогнозируемым способом.

Войны против людей становятся всё более изощрёнными

Основные этапы развития коммуникаций (устные, письменные, печатные – в прошлом и нынешние дигитальные) несут в зародыше те или иные модели реализации информационной войны, поскольку новые технологии позволяют нарушать сложившийся информационный порядок. В голове человека присутствует эквивалентность информационной и физической картины мира, потому изменения в информационном представлении он автоматически переносит на реальность.

Устная модель цивилизации, распространённая на ранних этапах человеческого развития, когда все слышат одно и то же, охватывает ограниченное количество людей в рамках предела слышимости отдельного человека, цепочки: один человек – один человек. Эта модель может быть реализована и в пространстве, как в случае со слухами, но в таком случае имеет место замена одного слушающего другим. И тогда мы получаем действие, аналогичное распространению информации путём массовой коммуникации. Слухи максимально ориентированы на слушающего, поскольку передаваться будет только то, что: а) хочется услышать, б) настолько неординарно, что не может удержаться человеком без пересказа.

Вот, например, рассказ об обыске у секретаря Президиума Верховного Совета СССР: «В 1982 году по указанию Юрия Андропова, занимавшего пост генерального секретаря ЦК КПСС против Георгадзе возбудили уголовное дело. Инкриминировав ему в вину получение взяток за предоставление депутатских мандатов Верховного Совета выходцам из Грузии, и назначение их на высокие посты в Госплане, Внешторге и в Совете министров СССР. Во время обыска подмосковной дачи Георгадзе, которая была им превращена в филиал пушкинского музея, было найдено около 20 кг ювелирных изделий из драгоценных металлов, драгоценных камней более чем на 4 тысячи каратов, около 5 миллионов рублей, несколько десятков тысяч долларов США, фунтов стерлингов и прочей иностранной валюты. Самое большое впечатление на следователей Генеральной прокуратуры, проводивших обыск, оказали унитазы на даче Георгадзе. Все они были изготовлены из золота 999-й пробы. После завершения обыска, не дожидаясь решения суда, 23 ноября 1982 года Георгадзе совершил самоубийство (застрелился)».

Естественно, подобного типа информация: а) соответствует ожиданиям населения о коррупции и б) будет пересказываться, если станет достоянием кого-нибудь одного. Но в то же время, это правда, а не вымысел. Такие же слухи, точнее менее правдивые, например, использовал Андропов для того, чтобы помешать продвижению наверх Романова или Гришина.

В основе модели слуха лежит также конспирологическая составляющая. Слух передаётся потому, что человек становится обладателем скрываемой, например, властями, информации. Это определённый «моторчик» его движения.

В целом мы видим здесь работу универсального механизма – разрушения информационного монополизма (РИМ). Информация уходит из-под контроля, становясь самостоятельным игроком. А цензурирование всегда предполагает нежелание и боязнь «цензора» выпустить наружу неблагоприятную для себя информацию.

РИМ встречается во множестве вариантов информационной борьбы. Революции, хоть российская, хоть французская, меняя информационную монополию власти на интерпретацию мира, меняют в результате мир. Все цветные революции заняты тем же: они выносят на передний план «обиды» со стороны власти, в то время как власти в своей информационной политике повествуют только о своих достижениях.

Холодная война строилась по модели РИМа. Зарубежные радиоголоса рассказывают о том, о чём умалчивали советские СМИ. Это давало возможность трансформировать информационный аналог советского мира, так сказать, его информационную карту. Реально малочисленные диссиденты в построенной Западом картине мира становятся равноценными настоящим игрокам, обладающим подлинным политическим весом, поскольку слова и дела и тех, и других подлежат активному освещению. Став равными или эквивалентными информационно, диссиденты получают иной статус.

В наше время эта модель вновь была использована в случае мусульманского мира, когда Запад стал давать голос умеренным игрокам, чтобы заглушить голос радикалов. Умеренный теолог, например, получал дополнительное освещение, тем самым усиливая статус умеренного подхода.

Этот метод ещё можно обозначить как перераспределение информационного веса игроков – ПИВИ, поскольку результатом информационных интервенций в чужую картину мира является именно это. Молчащий на экране советского ТВ диссидент становился говорящим субъектом в зарубежной радиопередаче.

Пастернак получает Нобелевскую премию в результате активного участия западных спецслужб [см. тут , тут , тут, тут и Толстой И. Отмытый роман Пастернака. «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ. – М., 2009]. Там была и вынужденная посадка самолёта на Мальте, чтобы скопировать рукопись, а затем и печатание экземпляра «Доктора Живаго» на Западе в качестве псевдосоветского издания, поскольку премия не даётся за произведения, не изданные в своей стране. В результате роман становится псевдокнигой, якобы изданной в СССР.

Толстой суммирует свои разыскания следующим образом: «ЦРУ сделало всё для того, чтобы в то время, как тогда выражались, «поднять» Пастернака. Причём, «поднимали» его не только американцы, но и англичане. «Поднимали» его и во Франции, и в Италии, и в Германии. В апреле 2014 года на сайте газеты «Вашингтон пост» появились документы, которые доказывают, что "поднятие" Пастернака было централизованным действием. Это не значит, что в СМИ того времени люди свободной части мира не могли делать это по собственному желанию, усмотрению и вкусу. Но при этом была и целенаправленная, организованная и согласованная кампания по продвижению Пастернака к читателям, укреплению его фигуры в общественном мнении. И, конечно, эта кампания сыграла большую роль в получении им премии…»

При этом он не отрицает значимости романа, достойного Нобелевской премии: «Общество было как бы травмировано тем, что роман Пастернака был выпущен с помощью ЦРУ США. Моя позиция такая: ну и что, что ЦРУ оплатило этот роман? Почему это должно бросать какую-то тень на Пастернака или на кого-то другого? ЦРУ Пастернаком не интересовалось. Борис Пастернак понятия не имел о существовании американской разведки или интересе к нему со стороны американской разведки. Так этого интереса и не было. ЦРУ интересовалось исключительно рукописью, которую они финансировали, оплатили и помогли выпустить для того, чтобы отвесить политическую оплеуху хрущёвскому режиму…»

В этом случае пропаганды Пастернак не был диссидентом и борцом с режимом, вся эта мифология была вписана позже, чтобы сделать более системным присуждение премии.

Перестройка также использует модель ПИВИ, когда массово даёт право голоса прошлым «врагам» (пример – Бухарин и многие другие). О них мало что было известно в послевоенное время (или информация была полностью негативной, как о Троцком), поэтому общество начинает активно поглощать всю новую информацию, полностью противоположную предыдущей. А получаемая впервые информация об объектах закрепляется в коллективной памяти как знание.

Третий вариант – это создание управляемых массовых единств (СУМЕ). ЦРУ создавало свои конгрессы интеллигенции, СССР – свои. Всё это – создание источников информационных потоков для удержания их в рамках повестки дня. Это и разного рода демонстрации, и цветные революции. То есть массовые акции, интерпретировать и реинтерпретировать которые могут все, вкладывая в их слова нужные смыслы.

Информационная война активно эксплуатирует метод замены тактического стратегическим, что даёт возможность управлять восприятием (УВ). Когда кого-то называют «фашистом», то это использование стратегического обозначения, относящегося к знаниям, хотя в этом случае надо было пользоваться тактическим обозначением, которое относится к информации, поскольку описывается конкретный факт. Информационная война сознательно путает своего зрителя, подсовывая ему обозначение-знание вместо отсылки-информации о факте.

Мы можем изменять восприятие мира, трансформируя его героику. Можно обозначить этот метод трансформацией героики, присоединив сюда также удержание старой героики в противовес вводимой реальностью новой. Этот метод можно обозначить суммарно как УГ – управление героикой. Любая социальная смена принципиально меняет список героев, что ведёт к борьбе не только с героями, но и с памятниками, как их символизациями.

Герои и их нарративы обладают сильной воздействующей силой. В случае телевизионного сериала герой своим поведением может задавать важные отношения, к примеру, с государством, поддерживая патриархальность этих отношений или акцентируя бунт как инновационный характер поведения. Герой делает разрешённым новое поведение или закрепляет старое. Известны примеры увеличения числа самоубийств после выхода книг Карамзина «Бедная Лиза» и Гете «Страдания юного Вертера». Кстати, уже одни названия этих книг в определённой степени программируют будущее поведение.

Войны против людей становятся всё более изощрёнными

Исследовательница Тоболовски, изучая образы профессоров в американских телесериалах, находит их скорее негативными, чем позитивными [см. тут, тут и тут ]. Она проанализировала 12 сериалов, созданных с 1996 по 2014 г., придя к выводу, что профессор в них является не очень приятным героем. Он пьющий, одинокий, плотоядный. Или из другого её анализа: старый, нудный, белый, скупой.

Некоторые её выводы очень просты. Так, берясь за образ профессора Соломона из «Третьей планеты от Солнца», который по сюжету является пришельцем, она акцентирует аномальности его поведения как пришельца, которые в то же время вполне вписываются в образ профессора. Она также пишет: «Академиков часто показывают как алкоголиков (Max Bickford), разведённых (Max Bickford), одиноких («Третья планета»; Max Bickford; Sabrina; Boy Meets World; The Parkers), вступающих в случайные связи (Max Bickford; Третья планета; Felicity; Sabrina; Boy Meets World) или применяющих насилие («Баффи – истребительница вампиров»)».

Кстати, отталкиваясь от её анализов, предлагается также вариант конструирования героики. Его можно назвать конструктором героя под нужные для коммуникатора параметры.

Тоболовски связывает такой показ профессора с общей тенденцией к антиинтеллектуализму в американских медиа (см. ещё одну работу на тему антиинтеллектуализма медиа). Однако следует также признать, что в период правления Барака Обамы начались попытки исправления этой ситуации. К примеру, Пентагон оплачивал курсы сценаристов, помогающих сделать науку интересной с помощью популярного кино, где в качестве примера анализировался сериал «Числа». Лично Обама встречался с создателями телепередачи «Разрушители легенд», предложив им проверить в последующем возможность использования зеркал для поджога вражеских кораблей, как это случилось в Древней Греции. Всё это связано с общим падением интереса к естественным наукам, который США хотят изменить, опираясь на силу кино.

СССР вырос как на базе моделирования героев, так и в не меньшей степени на базе моделирования врагов. Герой также хорошо задаётся уровнем его врагов. Так что мы можем выделить в качестве ещё одного инструментария УВ – управление врагами. Чем сильнее враг, тем выше статус героя. Управление врагами реализуется в принятой как прошлой, так и современной стратеги пропаганды, направленной на демонизацию (негативацию) противника, который начинает совершать такие поступки, за которые его и следует уничтожать. Управление врагом заставляет массовое сознание оправдывать любые действия против тех, кто был заклеймён как враг. И понятие «врага» – это вновь из области знаний, а не информации. У него есть только та конкретика, которая разрешена этим более высоким уровнем.

Аномальность (та или иная) врагов является очень сильным средством выстраивания сюжета. Без врага никакой герой невозможен и даже не нужен. К тому же враг, в отличие от героя, не имеет ограничений поведения.

Супергероев привязывают в анализах к тому, что можно обозначить как «супервраг»: «В лучших фильмах про супергероев всегда есть великие злодеи. На самом деле, довольно часто как раз великие злодеи и делают эти фильмы замечательными, так как в целом злодеи интереснее героев. Они обладают свободой, могут быть смешными и эксцентричными, а герои из комиксов всегда скованы кандалами каких-то обязательных стандартов (если не считать Карателя). «Бэтмен» Тима Бертона (1989 г.) не только положил начало картинам про супергероев с крупным бюджетом, но и породил злодеев, которые затмили героические суперподвиги».

Управление поведением, его программирование в значительной степени связано с нарративом, с тем сюжетным разнообразием, в рамках которого движется герой. Герой как правило является Спасителем, поскольку Враг пытается нанести вред Жертве. Герой её спасает. Таков типичный нарратив героя. Его прочтение / просмотр вызывает выделение окситоцина, который и трансформирует поведение человека, делая его более просоциальным.

Определённые сюжетные «цепочки» повторяются бесконечное количество раз, меняется только конкретное наполнение тех символических ролей, которые в них задействованы.

Соответственно, начинают работать и системы управления поведением, «притянутые» из прошлого. Шомова, например, пишет: «Образ – самый, пожалуй, простой, даже "лобовой" вариант эксплуатации архетипа в политической коммуникации. Гораздо тоньше и интереснее политика работает с такими, скажем, вещами, как архетипическая метафора, архетипический запрет, архетипическая тайна… Когда начинаешь разбираться, почему тот или иной лидер в своей риторике так активно использует, например, метафорические сравнения с болезнью или смертью, становятся лучше "видны" его подлинные, скрытые верхними слоями политической корректности, взгляды на предмет разговора. Точно так же перестаёшь изумляться, отчего столь популярны у некоторых сегментов молодёжной аудитории акции движения «Наши», как только сумеешь разглядеть за их сценариями и структурой попытку повторить тайные ритуалы древних элевсинских мистерий…»

Современный мир всё равно в значительной степени опирается на своё виртуальное прошлое, поскольку его сюжеты уже были апробированы на массовой аудитории. Это напоминает повтор голливудских героев и сюжетов, переносимых из комиксов на большой экран.

В следующей части статьи мы расскажем о таких технологиях как манипуляция с источником, управление парадоксальностью, управление каналом коммуникации, управлением фреймами и управление развлекательностью.

http://blogoved.net/posts/776-pjatnadca … yudei.html

Волки, спасибо за информацию. Очень интересно.

Когда эксперты заподозрили, что «пакет Яровой» придуман не столько для удушения свободы слова, сколько в поисках денег, они назвали и имена предполагаемых бенефициаров, которым деньги как раз и достанутся. В их числе – предприниматели Игорь Ашманов и Наталья Касперская, его супруга. На них, в частности, указал IT-специалист Леонид Волков, соратник Алексея Навального. Сам Ашманов это опроверг, сказав, что закон продвигал «какой-то закулисный игрок».

Кандидат технических наук Игорь Ашманов окончил мехмат МГУ в 1983 году, потом в Вычислительном центре АН CCCH занимался разработками в области искусственного интеллекта. Был одним из создателей первых отечественных систем проверки правописания и расстановки переносов, электронных словарей, программ для подстрочного перевода и семантического анализа текстов. К 1991 году стал успешным IT-предпринимателем. В дни путча 1991 года его партнёры по бизнесу уехали в Кремниевую долину, а он сдал билет и остался. В 2012 году журнал «Секрет фирмы» ставил его на 35-е место в топ-50 российских долларовых миллионеров. В IT-сфере Игорь Ашманов повторяет то, что говорит о политической реальности депутат Евгений Фёдоров. Бизнесмен занимает пост сопредседателя патриотического движения Фёдорова.

«Фонтанке» он рассказал, как Россия стала колонией США, как она будет добиваться «цифрового суверенитета». Заодно объяснил, почему в правильном обществе не должно быть богатых.

- Игорь Станиславович, вы писали, что «закон Яровой» продвинул «какой-то закулисный игрок». Это кто?

– Скорей всего, ФСБ. Но давайте вспомним, что такой же закон, только в гораздо более жёсткой форме, в США был принят в 2001 году, сразу после теракта. Он называется Patriot Act, Патриотический акт. И он обязал всех провайдеров сдавать данные. То есть последние 15 лет в США все компании уже всё отдают. К тому же Сноуден нам рассказал, что ровно та же картина – в отношении коммуникаций всех стран, где американцы могут осуществлять прослушку. Мы с женой, Натальей Касперской, ещё до появления Сноудена знали и говорили публично, что айфон – огромная дыра, которая сифонит так, что трудно даже представить. Потому что мы занимаемся в том числе разработкой файрволов для мобильников. В общем-то, это было известно. Но когда мы говорили об этом, над нами смеялись: чушь, паранойя. Разве может мой классный айфончик, который сделан Джобсом, который так заботился о всех нас…

- Потом появился Сноуден – и всем стало не до смеха?

– Всем всё стало понятно. Недавно была информация, что директор ФБР, например, камеры на смартфоне и компьютере заклеивает. Или вот какой-то западный корреспондент брал интервью у Сноудена и вдруг сказал, что у него нагрелся телефон. На что Сноуден ему отвечает: ну да, очень много людей интересуется сейчас тем, о чём мы говорим. Ваш смартфончик за вами шпионит, даже пока он лежит выключенный. Время от времени он делает фотографии с вашим лицом, с вашим карманом – если лежит внутри. Хотя темноту он распознаёт и не отсылает. А уж ваше местоположение, ваши сообщения, вашу адресную книгу – тут к Сноудену не ходи. Вот и получается: наша ФСБ не имеет доступа к коммуникациям наших граждан, а АНБ имеет практически с гарантией.

- И «закон Яровой» нужен, чтобы от всего этого защититься?

– В том числе. А также ловить террористов. Вспомните, о чём закон, собственно. Ситуация, когда большие объёмы данных пользователей у нас контролируются АНБ и не контролируются ФСБ, ненормальна. У нас есть компания, которая занимается анализом социальных сетей, выкачивает всё, что есть в России, с большой точностью и скоростью. Мы в состоянии создавать расширенный профиль пользователя: вычислить, на чём ездит, где учился, уровень дохода. Но мы сталкиваемся с трудностями: Facebook, например, не даёт выкачивать данные, Twitter не даёт, нам приходится изворачиваться. А вот у американских спецслужб всё это есть «по умолчанию»: они просто имеют у себя копию всего "Фейсбука". И "Твиттера". "И Гугла".

- Чего не хватает ФСБ, чтобы нас до конца контролировать?

– Объясняю. У нас с вами в руках – клиентские устройства: телефон, ноутбук и так далее. Есть каналы, по которым бежит трафик. Реальность такова, что магистраль давно находится в руках у ФСБ: там стоят системы СОРМ и СОРМ-2. Но разные интернет-сервисы, в том числе обычные сайты, сейчас переходят на шифрованное соединение с клиентским устройством. Вы заходите со своего браузера в "Фейсбук" – и "Фейсбук" сам шифрует данные, у него есть свой сертификат и ключи к нему. Ответные установлены у вас, например, в реестр браузера или операционной системы. Перехватить в середине трафик можно, но он будет зашифрован.

- И наши спецслужбы вскрыть это шифрование…

– Вскрыть это шифрование или невозможно, или очень дорого. Вот у АНБ нет никаких проблем: что "Фейсбук", что Google отдают им сразу расшифрованные данные – и об американских, и о русских пользователях. А у нас ФСБ видит просто шифрованный поток. Там видны только IP-адрес человека и имя домена, не видно даже страницу, на которую человек зашёл. Для ФСБ это всё чужие технологии. Доступа нет.

- А тоже хочется.

– Не то что хочется, а законом предписано. Закон, между прочим, о борьбе с терроризмом.

- Зачем хранить миллионы терабайт зашифрованной информации, которую они всё равно прочитать или прослушать не могут?

– Есть много способов начать выполнять закон по шагам. Постепенно они будут внедряться. Например, можно создать свой «страновой» сертификат, с его помощью расшифровать информацию «на пути». Потом зашифровать – и отдать тому же "Фейсбуку". Проблема в том, что когда вы захотите зайти на какой-то зашифрованный сайт с помощью этого сертификата, у вас на экране выскочит сообщение: сайт требует принять сертификат. Вы нажмёте «ОК» – и сертификат впишется в браузер. В дальнейшем будете входить на этот сайт спокойно. То есть: если в середине происходит перешифрование сертификатом, например, государственным, то пользователи сначала увидят эту карточку.

- А если не нажимать «ОК»?

– Далеко не все нажмут. Многие просто не поймут, что это, многие поймут – и поэтому не нажмут. То есть надо, чтобы сертификат уже был установлен у всех пользователей. А это значит, его должны включить к себе операционные системы и браузеры. Это задача, на самом деле, политическая или социальная, но не техническая.

- Как заставить нас нажимать «ОК»?

– Государство может, например, договориться с "Майкрософтом", чтобы сертификат был априори вписан в очередную версию Windows. Или – с производителями браузеров, например – с "Яндексом", чтобы он в свой браузер установил этот сертификат. Но если браузер американский, там, скорее всего, откажутся это делать. Если, конечно, их не взять как следует за «фаберже», пригрозив закрытием бизнеса в России. А можно ещё договориться с производителями компьютерных программ, имеющих доступ к самому нижнему уровню операционной системы. Антивирусы, например, часто ставят свои сертификаты, это необходимо для поиска вирусов. Производители такого рода программ могут ставить и государственный сертификат так, что вы об этом и знать не будете.

- Блогер Леонид Волков считает, что бенефициарами «закона Яровой» станете как раз вы и ваша супруга Наталья Касперская – как производители такого рода программ.

– У Волкова болезненная фиксация на мне. Пару раз он наезжал на меня в Сети, писал какую-то чушь в своём блоге, Навальный нагонял туда людей. Я довольно долго с Волковым препирался. Полемист он не очень хороший, победы у него не получалось, он разочарованно переставал писать об этом, а несколько лет назад даже извинялся, когда ни с того ни с сего обвинил меня во взятках и распиле.

- У него такой аргумент: у ваших компаний есть софт и для DPI – глубокого пакетного анализа трафика, и для семантического анализа текстов, а это как раз те инструменты, которые для «закона Яровой» и нужны.

– Это ему со страху показалось. DPI – система чудовищно дорогая: сотни миллионов долларов, а в масштабах страны – миллиарды. Она разбирает трафик на пакеты, дальше надо эти пакеты обратно слепить в текст. К DPI действительно часто пишут всякие прилады, вроде систем семантического анализа, но обычно они очень простые, просто поиск ключевых слов. Мы этим не занимаемся, у нас такой системы нет.

- А как же ваша система, которая, как вы сказали, выкачивает информацию из "Фейсбука"?

– Это совсем другая история. Наша система просто заходит в социальные сети, как поисковик. Как "Яндекс" обходит сайты – так мы обходим социальные сети. Мы составляем профиль, но не по перехваченной информации, а по открытой. Мы просто видим, что люди пишут в Сети. Точно так же мы выкачиваем 20 тысяч интернет-изданий. Вашу «Фонтанку» тоже. Можем сказать, сколько раз на вас сослались за 15 минут. Но секретная система перехвата трафика на магистралях – совсем другое дело. Этим мы не занимаемся.

- Ваша компания проводила анализ соцсетей по заказу администрации президента. Это не то, чего требует «закон Яровой»?

– Какая моя компания?

- «Крибрум».

– У нас нет такого госзаказа от администрации президента.

- Разве? Цитирую сайт госзакупок: «Выполнение научно-исследовательской работы по теме «Разработка автоматизированной системы мониторинга и семантического анализа текстов запросов и обращений граждан, опубликованных в сети Интернет…» – и так далее. Два этапа – 1 миллион и 1 миллион 600 тысяч, 2013 – 2014 годы.

– А, да-да, правильно! Но вы видите, какие тут цифры и даты? Это было пару лет назад.

- Никто и не говорит, что вы что-то неправедно заработали. Просто вы уже проводили такую работу, логично предположить, что и с «законом Яровой» поручат работать вам.

– Маленький отдел администрации, который работает с письмами, обратился к нам с вопросом, можем ли мы провести научно-исследовательскую работу по тому, как обнаруживать в Сети очень узкий класс сообщений: обращения к Владимиру Путину. Вообще-то мы за такие вещи за 2 миллиона рублей не берёмся. Но здесь по условиям тендера не требовалось делать готовую систему, только научно-исследовательские работы о том, «как это делать». Поскольку у нас уже была работающая система, которая выкачивает соцсети, мы им настроили семантическое ядро для мониторинга. То есть вместо НИР провели фактически НИОКР. Такой контракт, с нашей точки зрения, должен был бы стоить десятки миллионов. Это был для нас жест вежливости.

- Скажите, а вот американцы, которые шпионят за всем миром, куда девают добытые данные?

– Отправляют в «центр». И эсэмэски, и фотки, и много чего.

- Где они хранят всю эту бесценную информацию?

– Это штат Юта, насколько я слышал. В Иллинойсе есть огромный data-центр АНБ. Должны быть и ещё по миру. Это множество квадратных километров стоек с серверами. По объёму данных датацентры АНБ, я думаю, равны нескольким Интернетам.

- Как они обрабатывают такие гигантские массивы, дешифруют, извлекают нужное? Может быть, нам надо у них поучиться, у нас ведь в объём предполагаемых хранилищ упирается реализация «закона Яровой»?

– Американцы слушают весь мир. Россия, по размеру всего, что есть в Интернете, по объёму трафика, по количеству сообщений, запросов, пользователей и так далее, составляет примерно 2 процента от мирового Интернета. Если вы посмотрите «закон Яровой», то по поводу хранения там есть простое высказывание: сообщения пользователей. Все аргументы о том, что это будут гигантские объёмы данных, что это будет стоить триллионы рублей, сводятся к тому, что люди скачивают ролики с Youtube, смотрят видео и так далее, и это якобы надо тоже хранить операторам. Но это – не сообщения пользователей.

- Насколько я помню, в законе иначе сказано, и ваши коллеги-айтишники с вами не согласны. Но вот, скажем, американцы: как они используют всё, что накачали со всего мира?

– У них могут быть разные задачи. Наверное, одна – ущучить террориста, но я в это не очень верю. Я вам могу рассказать о другой задаче – гораздо более интересной для тех же американцев. Они собирают данные обо всех. Никакая информация не уничтожается. Включая всех студентов и школьников. Через 15 – 20 лет кто-то из выпуска этого года становится, например, крупным чиновником…

- Как они через 15 – 20 лет во всём этом объёме найдут нужного бывшего школьника?

– Людей-то, за которыми они пристально следят, не очень много.

- Вы же сказали – обо всех данные собирают?

– Да, это несколько сотен миллионов человек, как минимум. А потом начинается обработка с каким-то процентом конверсии в полезные записи, точки влияния. Они же не только записывают данные, их нужно ещё обработать.

- Вот именно. Они читают эсэмэски и рассматривают фото сотен миллионов человек за много лет, чтобы выудить информацию о нужном бывшем школьнике?

– Этим занимаются очень умные профессионалы. Они пишут программы, которые проводят контент-анализ, анализ связей и так далее. У тех, за кем идёт такая слежка, можно выявить какие-то «слабые точки»: кого-то можно материально мотивировать, кто-то нахулиганил в юности. Со временем вычленяются те, кто подпадает под какие-то паттерны, под задания на поиск слабых точек. Так можно предсказывать развитие страны, настроения масс, результаты выборов и так далее. Кроме того, за счёт более тонкого анализа возникают точки влияния. Скажем, есть у вас под контролем смартфон замминистра. И вы в какой-то момент можете ему написать некое сообщение с интересным предложением или с шантажом. Особенно если вы следили за ним со студенческой скамьи и много про него знаете.

- А у нас что будут делать с собранной информацией?

– Слушайте, я не эфэсбэшник, я этот закон не продвигал. Я просто скажу общее соображение. Конечно, на горизонте 3 – 5 лет данные все храниться будут. Конечно, будет проходить анализ этих данных, в том числе семантический. Государство это дожмёт, и ни помочь, ни помешать здесь мы с вами не можем. Видно, что поставлена задача – добиться цифрового суверенитета страны. И она будет выполнена.

- Цифровой суверенитет – это что? Как это должно выглядеть?

– Всякий раз, как американцы видят сопротивление, они говорят: сопротивляющийся – против свободных рынков, против демократии, против глобализации. А на самом деле, сопротивляющийся обычно против того, чтобы американцы его нагибали и заставляли включаться в их империю. Но об этом не говорят. Нет никакой свободы Интернета, когда всё, что есть в Интернете, выкачивается и анализируется американцами.

- Это понятно. А суверенитет в чём заключается?

– Суверенитет состоит из многих компонентов. У государства должен быть политический суверенитет, экономический, географический, военный, идеологический. А теперь возникла такая штука – цифровой суверенитет. Это явление стало настолько значимым, что сейчас если у тебя цифрового суверенитета нет, то ты и обычный очень быстро потеряешь. Что мы и видели на примере Украины: там перепрограммировали людям мозги примерно за 3 месяца, в октябре – ноябре 2013 года, ещё до Майдана. Цифровой суверенитет – это право государства самостоятельно определять, что происходит в его цифровой сфере. И самому принимать решения.

- У кого, по вашему мнению, цифровой суверенитет сейчас есть?

– Полноценный – только у американцев.

- А все остальные? Германия, Англия, Франция?..

– У Германии его и вообще нету. Это оккупированная страна, она потеряла суверенитет в 1945 году. В цифровой сфере – тем более. Ну, вот американцы прослушивали Меркель. Что сделала Германия, когда это стало известно? Примерно ничего. То есть утёрлась.

- А мы?

– Мы выбираемся из статуса колонии, в который впали в 1991 году. Даже раньше. Мы – колония США. Как и Германия. Только мы заявили о своей независимости. Все остальные, кроме США, либо потеряли суверенитет, либо скоро потеряют, либо борются за него. Китай, например, наращивает суверенитет. Мы тоже. То, что мы начали бомбить кого-то в Сирии или забрали Крым, не спрашивая разрешения, говорит о том, что мы набираем суверенитет.

- Вам не кажется странным, что за этот суверенитет яростнее других борются страны с невысоким уровнем жизни?

– А вам не кажется странным, что революцию 1917 года в нашей стране устраивали бедные слои населения? Красные выиграли войну с белыми, потому что на стороне красных был бедный народ. Есть старый анекдот, который очень нравится либералам. Шум на улице, дворянка просыпается, спрашивает дворецкого: «Что там?» – «Мужики бунтуют, – отвечает дворецкий, – хотят, чтоб не было богатых»…

- Да-да, знаю: а мой прадед-декабрист хотел, чтобы не было бедных.

– Так вот: либералы неправильно это понимают. На самом деле, если ты хочешь, чтобы не было бедных, надо именно разобраться с богатыми. Причина наличия бедных – именно в том, что есть богатые. Потому что вообще-то всего хватает на всех. Но богатые обычно богатеют, а бедные – беднеют.

- Странно слышать это от вас. Я читала вашу биографию: вы не просто человек обеспеченный, но вы сделали состояние собственными руками и головой. Таких, как вы, тоже не должно быть?

– Да что это за богатство? У меня в кармане регулярно нет денег.

- Что-то мне подсказывает, что ваше «нет денег» и «нет денег» у бабушки на улице – это очень разные «нет денег».

– Разные, да. Но вообще-то бабушку с улицы сделали бедной Чубайс с Ходорковским, которые раскрали богатства Советского Союза.

- Это понятно.

– Но мы это всё говорим к тому, что бедные страны больше не хотят беднеть, отдавать деньги Америке. Потому что в США уровень жизни растёт, а у нас-то нет. Но копировать США мы не можем, мы не такие бандиты. Мы не можем жить в этой парадигме.

- Мы слишком духовные?

– По разным причинам. По этой тоже. Мы не такие жестокие и жадные, не такие лживые. Но одна из основных причин в том, что миссия русских, если посмотреть в историю, это не духовность, не космос, не великая литература и прочее. Миссия русских – останавливать тех, кто стремится к мировому господству. И Орду мы добили, и шведов, и Наполеона, и Гитлера. А теперь мы видим весь этот цифровой ужас: вся информация мира улетает к американцам. Поэтому у нашей власти и появляется решение: надо делать то же самое.

- То же самое – это что?

– Контролировать информацию.

- Американцы начали не с контроля, а с создания Google, Microsoft, айфонов, "Фейсбука" – всего, чем пользуемся и мы и что мы хотим контролировать. Может, мы не с того конца начинаем? Вот у вас, я знаю, есть идея отечественной операционной системы…

– Это не только у меня идея, она очевидна, а я вообще не разработчик операционок. Но в России уже есть собственная операционная система. И не одна. В реестре отечественного программного обеспечения есть уже более двух тысяч отечественных программ. И скорость добавления – сотни в месяц. Есть аналоги практически для всего.

- Что мешает миру пользоваться российским софтом?

– Многое мешает. У нас нет печатного станка, который печатает мировую валюту. А вы говорите буквально следующее: зачем нам давать преференции отечественным производителям, давайте честно конкурировать.

- Я так сказала?

– Это всё равно что говорить: зачем нужны категории в боксе, давайте выпустим Майка Тайсона против школьника, это же честно будет, справедливо.

- Заметьте: не я сказала, что Америка – «Майк Тайсон», а мы – «школьник». Мне, например, очень понравилась российская поисковая система «Спутник». Она недавно выдала мне свежие новости за 2005 год.

– «Яндекс» вы забыли? А «Лаборатория Касперского» – игрок номер 4 в мире? Да – это не Symantec. Потому что Symantec находится в Штатах, где стоит станок, печатающий доллары. После кризиса 2008 года американцы увеличили массу денег в экономике в четыре раза, без инфляции, кстати говоря. Конечно, такой фонтан денег сказывается и на доходах, и на размерах инвестиций! А почитайте, как ЦРУ создавало Google. Как и кем управляется технологическая политика в Соединённых Штатах. Как они создают мозговые центры, в которые входят ЦРУ, Пентагон, разведка – и все технологические компании. Как они решают, делать айфон или нет. Только кажется, что это такой свободный рынок, а на самом деле Google создавался на деньги ЦРУ.

- У нас пока силовики не Google создают, а продвигают «закон Яровой».

– А кто вам сказал, что только «закон Яровой»? За последние 3 – 4 года было принято несколько законов именно об Интернете. Закон о том, что западные игроки должны серверы держать в России. Закон о фильтрации. Закон о том, что Роскомнадзор имеет право банить за информацию о наркотиках, суицидах, о детском порно. Наконец, и «закон Яровой», который пока остаётся рамочным, у которого ещё содержания нет. И ещё парочка законов. Их довольно много.

- Это правда, многовато.

– На мой взгляд, пока маловато, от Запада мы отстаём в этом деле. Кроме того, я вхожу в рабочую группу при президенте, там пишется стратегия развития Интернета – «дорожная карта» и так далее. И речь идёт не только о рисках и возможностях, но и об институтах развития. О том, что развивать, какие давать льготы, преференции, инвестиции.

- А деньги возьмут опять у бизнеса, у провайдеров – как на «закон Яровой»?

– Моё мнение – нельзя это перекладывать на провайдеров. Это надо делать централизованно, за государственные деньги. Как это происходит у американцев. По разным причинам: и потому, что иначе будет зоопарк систем, и потому, что будет нагрузка на бизнес, и потому, что выйдет дороже и хуже. А тенденция контролировать Интернет развивается во всём мире. Например, мало кто у нас знает, что в декабре прошлого года в ЕС принят закон о запрете пользоваться социальными сетями до 16 лет…

- Давайте будем точнее: не пользоваться до 16 лет, а регистрироваться. И закон пока не действует.

– …А в Британии введена обязательная предфильтрация с позапрошлого января. В России в том, что касается свободы слова, перехвата информации, наказаний за посты или твиты, Интернет пока что один из самых свободных в мире. Ни в США, ни в Европе такой свободы уже нет.

Беседовала Ирина Тумакова, «Фонтанка.ру»