Здорово, тряпка запойная.  Закодировался или по-прежнему  синячишь?

Там давно такой приют.
Разница с мачачником  лишь в том, что на форе ёбнутых более, чем дохуя, а тут таких двое - ты да Бертон.
Так подшился ты или всё синячишь?

Тебе же сказали, сскатина - без видео

Гы
Белка у тебя, а не чуйка.  ВСЕ это при калеки, включая лысого балалаешника ? Ну-ну.
В Крым-то когда чухнешь?

Виктор Мараховский

Вначале — актуальные цитаты из мировой прессы.

"На улицах и пляжах России нескончаемое веселье, но оно лишь отчасти скрывает мрачную реальность"

— Daily Beast, США.

"Зачем думать об угнетенных меньшинствах, сбитых пассажирских самолетах или аннексированных полуостровах, если пиво ледяное, транспорт бесплатный, а футбол завораживает?"

— Hufvudstadsbladet, Финляндия.

"Власти будут делать все, чтобы чемпионат мира прошел без проблем, но дискриминация, гомофобия и законы останутся"

— Independent, Великобритания.

"Вы начинаете покупаться на то, что Россия вам впаривает через свои достопримечательности, красивые места и здания, <…> но покиньте город. Четырехчасовая поездка на "Cапсане" в Петербург ломает сценарий. Ржавые заводы перемежаются ветхими сараями, и вы даже не уверены, что это жилье, пока не видите огородничающих возле них женщин, <..> это не так уж отличается от трущоб в Бразилии, которые я видел вокруг сверкающего стадиона в прибрежном Сальвадоре"

— Toronto Sun, Канада.

Это из новой волны публикаций о ЧМ-2018 в России.

О чем эта новая волна нам говорит.

После шока, вызванного массированным инфоцунами от миллионов болельщиков, накатавших в соцсети планеты уже десятки миллионов восторженных междометий, — СМИ передовых стран перегруппировались и отступили на заранее подготовленные позиции.

Новая концепция звучит так: да, Россия для тех, кто не профи, выглядит невероятно круто. Но это все — специальные декорации, призванные скрыть весь ужас русской реальности. Практически это реализуется так:

"Чемпионат мира — новая потемкинская деревня России"

— Irish Times.

"Секс, ложь и футбол на потемкинском чемпионате Путина"

— Daily Beast.

"Россия пытается спрятать бедность, <…> региональные аппаратчики Путина обвинены в превращении мест проведения чемпионата в современные потемкинские деревни"

— Daily Express.

Мы сейчас не будем цепляться к деталям. Канадскому публицисту простительно не знать, что у русских существуют дачи с огородами, и по этому поводу принимать их за трущобное жилье (см. бессмертное "тут какие-то коровники, мама, мы в аду"). Ирландским, американским и британским журналистам простительно не знать, что потемкинские деревни есть миф, изобретенный и распространенный европейскими же дипломатами.

Мы просто констатируем, что сейчас на наших глазах параллельно спортивному чемпионату разворачивается еще одно мировое первенство. А именно — поединок-суперсерия между бесхитростным "народным репортерством" болельщиков и концептуально заточенными профессиональными медиа. И задача последних — объяснить всем, в том числе тем, кто лично свозил свои глаза в Россию, что они видели декорацию и аттракцион.

И на кону стоит больше, чем просто "имидж России", — при всем уважении к нашей стране.

В чем тут вся штука.

В сердцевине этого противостояния — жизненно важный для западного мировосприятия догмат.

Он звучит так: либеральные демократии эффективны. Нелиберальные недемократии эффективными не бывают.

Либеральная демократия, основанная на "сумме привилегий" для могучих групп и разнузданной эрзац-инклюзивности (это когда ты бесправен, как бедняк, но равноправен — как голубой или мормон) для остальных, — такая демократия может строить небоскребы, скоростные магистрали и суперстадионы, а также обеспечивать безопасность и благосостояние.

Нелиберальная же недемократия, в которой верхушка государства опирается на большинство и апеллирует к нему, — не может строить небоскребы, скоростные магистрали и суперстадионы, а также обеспечивать благосостояние и безопасность.

В либеральных демократиях люди улыбаются открыто и ничего не боятся. В нелиберальных недемократиях люди мрачны и запуганы. Если они улыбаются — то либо их заставили, либо они таким образом пытаются отрешиться от свинцовых мерзостей жизни (по версии упомянутого канадского разоблачителя русских огородов — "люди смотрят на "Сапсан", чтобы ненадолго отвлечься от будней, в которых они лишены всего того, что имеют североамериканцы").

Эта концепция возникла в те простые и понятные времена, когда список богатых стран с небоскребами почти точно совпадал со списком колониальных держав с толстым запасом прочности — и пары их избранных протекторатов.

Но ввиду того, что в последние десятилетия нелиберальные недемократии стали строить у себя неприличное количество небоскребов, магистралей, стадионов и торговых центров, а по трассам запустили неприличное количество личных авто, данная концепция нуждается в апдейте.

И тут мы можем, строго говоря, только посочувствовать.

Потому что "разоблачение кажущейся русской эффективности" (а Россия — образцовая, с точки зрения классического западного агитпропа, нелиберальная недемократия) практически в ноль повторяет разоблачения загнивающего Запада из предкатастрофической эпохи нашей собственной истории.

Былинная фраза собкора Центрального телевидения во Франции 1975 года ходила в разных вариантах. Каноническим считается: "Ярко светит солнце над Парижем, но не радует оно простых парижан" (далее шло перечисление неурядиц из загнивающей жизни). Простые французы иногда заменялись на простых лондонцев ("но невесело в рабочих кварталах британской столицы"), простых американцев ("но не радуют рождественские огни жителей Нью-Йорка") и так далее — до пародийных вариантов "но печально поют соловьи в Булонском лесу".

Сама легендарность этой фразы отлично характеризовала внутреннюю беспомощность тогдашнего отечественного агитпропа. Потенциал нашего мобилизационного рывка, обеспеченного сверхжесткими методами постреволюционной эпохи, воспринимался как исчерпанный. Успехи в благосостоянии и вообще жизнеобеспечении, достигнутые к середине семидесятых, казались неочевидными. Поэтому агитпроп шел по простейшему пути: отступал, признавая блеск зарубежной жизни, но объявляя его поддельным и ненастоящим.

Проблема была в том, что разоблачения такого рода по определению переводили агитаторов в позицию оборонительную: "Не глядите, что тут в магазинах все ломится и ездят кадиллаки. На самом деле, если покопаться, тут то же, что у нас".

Та же засада подстерегает и разоблачителей, пишущих "на улицах и пляжах России нескончаемое веселье, но оно лишь отчасти скрывает мрачную реальность". Потому что реальность, строго говоря, сейчас показывает свой нрав простым гражданам во всех цивилизациях планеты.

По всем странам бьет структурный кризис, вызванный переменой производственного уклада и поздними последствиями индустриальной эпохи. И рассказывать им, что "невесело простым русским, потому что у них так же не хватает денег, как и у вас", — так себе тактика.

А уж заявления, что в жуткой России не буйствует ЛГБТ-инклюзивность и она вернула себе Крым, — вообще по нынешним временам мимо. Поскольку загнанными в подполье в либеральных демократиях "большинствами" данная информация воспринимается скорее как повод для зависти, чем для ужаса.

Стакан у теБя в руках. Или таки подшился?

Я не знаю, как относиться к богатым. Любить их вроде не за что. Испытывать классовую ненависть – скучно. Завидовать – бессмысленно. В общем они мне до фени. Люди как люди. Нефтяной вопрос испортил их. А так… Недавно познакомился с одним. Сейчас расскажу. Но для начала – прелюдия.

Должен вам сознаться со всей присущей мне с рождения прямотой и неподкупной честностью: я очень не люблю работать. В смысле – регулярно трудиться. Словосочетание «работать каждый день» стоит у меня в одном ряду с такими, как «налоговая инспекция», «теща приехала гостить минимум на две недели» и « а у вас, товарищ, простатит».

Нет, только не это. Я не про тещу с простатитом. Я про работать.

Былинное ежедневное вставание с утра. Эпическое осматривание и общупывание опухшей репы, похожей на полуспущенный алый воздушный шарик. Элегическое обскабливание репы «Жилеттом». Драматическое «Где мой ранец?!» (сын) и «Сам ищи, оглоедище!» (жена). Яичница. Йогурт. Кофе. Пробка. Офис. Восьмичасовое глядение в компьютер, как в прорубь перед самоубийством… Нет, не могу!

Поэтому в настоящий момент я нигде не работаю. Пописываю рассказики и бомблю. На своей старой синей двушке. Захотел – побомбил, захотел – не побомбил. Как Пентагон.

Конечно, жена, дети. Вся эта воинственная биомасса просит есть. Так что приходится. Но – исключительно в вольном графике гордого поэта.

Синяя двушка моя ворчит, пыхтит, но функционирует. Наподобие жены. И багажники у них похожи.

Клиентов возить интересно. Чего только не наслушаешься! Изящная словесность вместе с криминальной хроникой отдыхают. Я даже книжки перестал читать. Потому что там все тускло и надуманно. Про телевизор вообще молчу.Информационный унитаз.

Потом: возить надо уметь. Одно дело – как худой кабан, гонять по какому-нибудь туманному Зябликово и за пятьдесят рублей довозить местных, так сказать, жриц блуда или обдолбанных талибов до ближайшего метро. А другое – очутиться в нужное время и в нужном месте.

Вот как раз в эту пятницу я очутился в таком месте. И в такое время. И был вознагражден. И материально, и духовно.

Дело было ближе к полуночи. В районе Белорусской. Улица, кажется, Клемашкина. Там есть такой ресторанчик, называется «Марио». Модное нынче место. Порция спагетти – пятьдесят евро. Сам я, конечно, не ел, рассказывали. Что нужно туда бухнуть, чтоб лапша стоила больше полутора штук? На купюрах, что ли, ее варят, на медленном огне в котелке из золота? Не знаю, не знаю. Но – не важно.

Я медленно еду. Из «Марио» выходит мужик, слегка качаясь, голосует. Одет, прямо говоря, хорошо. Я останавливаюсь.

- Рублевка, - говорит.

Я:

- Сколько?

Мужик, подумав:

- В пределах разумного, доброго и вечного.

- Если вечного, тогда, - говорю, - садись.

Сел, поехали.

- Надо же, - вдруг разволновался клиент, - пятнадцать лет на Жигулях не ездил. У меня тоже когда-то была двушка. Тоже синяя. Прямо сейчас разрыдаюсь. Хорошая машина. Типа деревенского сортира на колесах. Или барокамеры.

- Согласен. И турбулентность в этом сортире высокая. Бибика – зверь. Разгоняется, тварь железная, на раз, а насчет остановиться – это уж как выйдет. И чтоб руль крутить, надо пять лет культуризмом заниматься.

- Да уж… А я, понимаешь, шофера отпустил. Сегодня «Ювентус» играет. А он за «Ювентус» болеет. Жалко мужика, прямую трансляцию пропустит. Вот я и голосую. Лет двадцать уже не голосовал… А ты вообще за кого болеешь-то?

- Все больше за себя.

- Нехорошо это. Аутизм какой-то мещанский. Ты что же, брат, совсем спортом не увлекаешься?

- Увлекаюсь. Конной греблей на коньках. Шутка. Играл в юности в футбол. Как все. За команду мясокомбината. У нас на Мячковском стадионе «Мясокомбинат» все время играл против «Спартака-2»…

- Ну вот, видишь!.. Надо нам всем наш родной спорт поднимать. Развивать его надо. За наши команды болеть.

- Например?

- За «Челси». За кого же еще?!. Конечно, за наших, за синих…

- Ну уж «Челси» - это… Прямо не знаю. Чего ж тут нашего? Бритиш-чукотиш какой-то.

- Я тебе вот что скажу, - посерьезнел мужик, - ты мне верь. Я насчет финансов того… Маненько Копенгаген. Ты запомни, брат: где наши бабки, там и мы. Секёшь? Где вложил, там и родное. Проплатил – уматерил… В смысле – усыновил… Ну, ты меня понял.

- В общем – да. Хотя – не согласен.

- Это твоё дело. А я так считаю:«Челси» - он наш. Нашей не бывает. Ясно? Будет прирастать Англией Земля Русская! Всасываешь? Я вообще фанат «Челси». Наши синие – for ever! Вот так! Это тебе не «Спартак – чемпион!», пиво-шарфики-подрался… Здесь все тоньше. Тут – перспектива. Философия. Мир надо скупать потихоньку. Лет через двадцать пять мы всё скупим. Аляску обратно взад вернём. «Челси» – это начало. Андерстенд?

- Йес, оф корз. Хотя сомневаюсь я…

-А ты не сомневайся. Мы тут с ребятами вчера славно слетали поболеть за «Челси». Славно слетали. Целая поэма «Москва – Петушки» получилась. То есть «Внуково – Фарнборо». Нас, понимаешь ли, восемь человек. Ну, типа совета директоров, чтоб ты понял. Паша, Петя, Вася, Сёма, Вагиф, Абраша, Тарас и я. Интернационал. И все, как полагается, фанаты синих. Плюс – Анюта.Она главная по самолётам. Если куда полететь надо, она нам самолёты достаёт. Я ее с яслей знаю. Она еще тогда все с балкона норовила бумажные самолетики пускать. А теперь железные пускает. Анюта – она тоже фанат «Челси». Сидим мы, значит, позавчера в восьмером на нашем этом совете, обкашливаем нефтянку, то-сё… Нефть дорожает, жизнь налаживается… Баррель к баррелю, лимон к лимону. Уютненько все так. Увлеклись. Вдруг Паша и говорит:

- Ребята, так ведь сегодня «Челси» играет!

- Как?!. – кричат ребята. – Он же в среду играет.

- А сегодня и есть среда. Совсем глаза нефтью залили, стяжатели?..

- Ну и ну!.. Заработались мы совсем, - говорят ребята. – Так можно всю жизнь пропыхтеть, как японский зек на конвейере. И никакого удовольствия. Все! Хватит. Ударим алкоголизмом по трудоголизму.

Выпили мы нашего любимого Hennessy VSOP. Это коньяк такой, чтоб ты знал. Штука долларов бутылка. Приличный коньяк. Звоню я Анюте. Так и так.

Она:

- Ты бы еще за полчаса до начала матча позвонил. Думай сам-то. Лету до «Фарнборо» - 4 часа. Так? Начало матча в семь. Так?

- Так, - отвечаю.

- Это значит через два часа надо вылетать.

- Ну и что?

- Какой же я тебе за два часа самолет найду? Все заняты. Вся Рублевка в Лондон летит. Пятьдесят самолётов заказано.

- А ты постарайся, – говорю, - Достань самолётик . На девятерых.

- А кто девятый?

- Ты девятая.

Молчание. Я, как говорится, подпускаю шанели:

- Хоть вживую на «синих» глянешь. Поболеем по-человечески. С Жозе Мауринью сфотографируемся. У меня там схвачено. Давай, давай… Ищи самолёт. Женщина ты из русских селений или бомж бомбейский.

- Ладно, попробую. А пожрать чего вам сообразить?

- Жрать, Анюта, дело поросячье. Нам выпить надо. Hennesy нашего VSOPовского. Ящик. Виски Блю лейбл. Тоже ящик. А чтоб было гламурнее, ты нам из бургундского что-нибудь… Романе-Конти сделай. А из бордо, я так думаю, Шато-о-Брион и Шато-Марго…

- И Шато-Петрюс! – кричит Петя.

Петя, он интересный: он все всегда такое пьет и кушает, чтоб было похоже на «Петю». «Петрюс», «Патэ» и тому подобное. Очень он интересный, наш Петя. А то, что Шато-Петрюс – самое дорогое в мире вино, это для Пети не принципиально. Я тебя ещё не запарил? Не раздражает про Шато-Марго? Не завидуешь? А то, может, ты там уже булыжник пролетариата заготовил?

- Да нет, интересно. А что мне завидовать… «Шато», «патэ»… Говна-то.

- Это верно. Молодец. Ну вот. Анюта, конечно, вдохновилась. За полчаса построила всю евразийскую бизнес-авиацию. А еще через час мы уже были во Внучке-3. Мало того, Анюта изловчилась подогнать самолёт на первую стоянку. Это такой презент, чтоб ты понял. Бонус от Анюты. Тонкость такая. Понимаешь? Все самолётики на задней стоянке, как вдовы, а мы, как матерые многоженцы, - на первой. На заднюю-то надо из терминала ехать, а на первую – три шага, и ты в аппарате. Шик.

Выходим мы, значит, из бизнес-терминала - и на виду у всей бизнес-элиты идем не торопясь к нашему Челленджеру. Вальяжно так. Как пингвины после случки. Всякие там Чубайсы на задах, а мы впереди. Это ж знаешь какой кайф?.. Это, это… Как тебе объяснить, чтоб ты понял… Это как на «Запорожце» «Мерседес» подсечь и сделать ручкой… Чуешь?

- Чую,- сказал я. - Совсем вы там…

- Зажрались, хочешь сказать? Это есть. Слаб человек. Ты бы нефть качал – тоже бы зажрался. Ну, летели мы чудесно. Выпили, разумеется, все. Так надо. За победу «Челси». Пилотов пытались угостить. Пилоты были у нас английские – Ян и Томас. Они, конечно, не стали пить, но видок у них был не очень трезвый. Видно, паров нанюхались. Стюардесса тоже была хороша.

- От вас, мальчики, - говорит, - такой жар идет, что самолету никакого антиобледенителя не потребуется.

Ну, прилетели. За час до матча. В «Фарнборо» самолетов – как мух на пироге. Посередине – Боинг-767.

- Ой! – кричит Сёма. – Смотрите, сколько болельщиков прилетело… Целый Боинг!.. Это ж полстадиона!

- Думается мне, - говорит Вагиф, - что болельщик там всего один. Главный Чукча. И без него игру не начнут.

- А хорошо все-таки, - говорит Вася, - что матч в Лондоне, а не где-нибудь на мысе Шмидта, например, или не в Анадыре. А то бы явно не успели долететь.

- Это точно, - говорит Тарас. – Хотя, как говорится, дай срок…

- Нехорошая какая-то фраза, - говорит Абраша.

Ну, пока мы ехали на стадион, мы еще немного выпили. Граммов по триста Блю Лейбла. Поэтому, честно говоря, сам матч я помню плохо. Помню только: ревет стадион. Все красное, синее… Судя по красному, играли с «Манчестер-Юнайтед»… Хотя, может, с кем-то еще. Но это неважно. Потом мы все ещё фотографировались с игроками и с Жозе Мауринью. Потом - ехали назад, в Фарнборо. Анюта, помню, кричит шоферу:

- Куикли, куикли, животное!

А что может сделать животное, если в Лондоне пробки, как у беспризорника в ушах?.. Оказывается, мы еле успели. На пять минут опоздали бы – и куковали сутки в аэропорту. У англичан с этим делом строго.

В общем, в самолете я уже совсем набрался.

А пришел в себя я на следующий день. Вот пошел подлечился в «Марио». Кстати, приехали. Вон моя хибара. Тебя как зовут-то? Извини, что под занавес.

- Вова, - ответил я, глядя на пятиэтажную «хибару» с пятью башенками.

- Солидно. Вова… Есть в этом имени что-то такое... Настоящее… Кремлёвское, что ли… Ну, ты меня понял.

- Да уж. А тебя как зовут?

- Рома.

- Тоже со вкусом. Кстати, «Челси»-то выиграл или проиграл?

Рома задумался.

- Забыл, - сказал он. – Да это и не важно. Главное – принцип. Ну, пока. Полторы сотни баксов хватит?

- Вполне. Слушай, а зачем тебе пять этажей и пять башенок?

- Черт их знает… Положено.

- А… тогда ладно.

- Машина у тебя хорошая. А главное – синяя. На еще полста за это. Будь здоров, Вова!

- И тебе того же. Чао, Рома! Привет тёзке передай.

- И ты своему…

И пошёл он. Покачиваясь. Нормальный пьяный Рома. Мужик как мужик. Ну, пьет он это своё Хеннеси за тысячу. Да и хрен с ним, пусть пьет. Нет, всё таки нет у меня к ним ни зависти, ни ненависти. Даже что-то вроде жалости есть. Честное слово. Собачья у них жизнь-то. «Челси», башенки, положено»… Как в тюрьме. А я – человек свободный. К тому же, теперь можно дней пять не работать. А я страсть как работать не люблю. Хорошо!

© Copyright: Елистратов Владимир, 2013

Сразу видно Шовинисту блондинки нравятся

Это не Ще не вмерла, это что-то другое.