Дзержинские рассказы

27 Мая 2018

За недельную командировку по Донбассу на два дня довелось остановиться в Торецке (бывшем Дзержинске) в последние дни официальной АТО и до нынешнего обострения. Кстати, большинство местных городок Торецком не величает, предпочитая в обиходе старое название. Новый топоним можно встретить разве что на зданиях госучреждений (не всех — районный суд до сих пор Дзержинский), немногочисленных указательных знаках и маршрутах автобусов, которые, однако, обязательно дополнены старым названием.

«Наш город растворяется»
Сам городок производит на новоприбывшего весьма мрачное и даже сочувствующее впечатление. Это не просто та неромантическая серость депрессивных, маленьких городков Донбасса, о которой наслышаны. Сейчас это нечто большее, еще более угрюмое и безрадостное. Тотальный кризис, захлестнувший Украину, здесь ощущается с удвоенной силой.
Во-первых, это влияние непосредственной близости линии фронта. С одной стороны, за годы конфликта местные жители уже привыкли к напряженной ситуации, но все же опасения того, что фронт начнет двигаться, очень высоки. Обстрелов в Торецке не было уже давненько, но боевую канонаду здесь хорошо слышно по вечерам и ночью (до неподконтрольной Горловки всего 18 км).
Во-вторых, негативный эффект отмирающего в агонии промышленного потенциала страны, который за последние 3–4 года существенно ускорился, тут более очевидный и концентрированный. По деловой сфере города серьезно ударил разрыв связей с Донецком, центром хозяйственного анклава в регионе. Многие предприятия, в первую очередь мелкие и средние, закрылись из-за линии разграничения, которая, словно ножом, полоснула устоявшиеся деловые связи области.
Из «живых» предприятий несколько шахт и хлебокомбинат. «У нас тут есть три шахты, — говорит пенсионер Михаил. —Одна уже не работает, две остальные что-то там «пыхтят», но людям задерживают зарплату, рассчитываются частями, и сложно уйти на пенсию».
Сложно не удивляться, прогуливаясь по почти безлюдным улицам. Больше народу можно встретить разве что в центре и возле автовокзала. Типичная картина торецких улочек — стройные ряды брошенных домов. Некоторые пришли в негодность уже давно, зияя чернотой разбитых окон. В других домах еще совсем недавно теплилась жизнь, но сейчас в них пусто и слегка жутковато. Закрытые лавки, аптеки, закусочные и чебуречные. Кинотеатр с замурованными входом и окнами, утопающий в зарослях, где целую вечность не крутят уже никакого кино.
«Наш город как будто растворяется, — озадаченно говорит автомеханик Сергей. — Кругом мрак и бесхозяйственность. И раньше жилось не особо, а сейчас так вообще беда. Люди уезжают кто куда, в основном в Россию, остаются одни старики, и тех скоро со света сведут. А что тут делать молодым и здоровым? Ждать чудес? Тут уже давно никто не надеется на лучшее».
Учитывая пассажиропоток, на Донбассе своеобразно устроена и транспортная логистика автобусных маршрутов. Например, из Лисичанска и Северодонецка намного проще уехать в Россию, чем в соседнюю Донецкую область, это пришлось испытать на практике. У Торецка же стойкое сообщение разве что с соседней Константиновкой.
«Муж уехал на заработки в Россию, — рассказывает Татьяна, сидя на скамейке в парке и поглядывая за маленькой дочкой. — Он не особо хотел куда-то ехать, по натуре домосед, но жизнь заставила. Пока тут было кое-как, можно было мириться скрепя сердце, но родился ребенок, на работе начались сокращения, зарплату выдавали жалкими крохами. Я и сама не хотела, чтобы он ехал, мотается сейчас туда-сюда, работа тяжелая, но хоть деньги платят нормальные. Знакомые вообще уехали и остались там целой семьей, сказали, что не хотят идти на дно в тонущем корабле».

Цена украинской пенсии

Поиски ночлега в Торецке закончились быстро. Так как в городке всего одна гостиница, выбирать не из чего. Хотя на фасаде «Илиташа» и написано «готель», по факту условия здесь весьма непритязательного общежития. В небольшой комнатке две старые койки, разбитый стол и телевизор. Стоит это удовольствие всего 150 грн. за сутки. Кстати, в наборе каналов «ящика» не удалось обнаружить ни одного украинского. Можно посмотреть 5 российских и 3 «дээнэровских» канала: «Новороссия ТВ», «1-й республиканский» и «Оплот». Весьма странно было потом узнать о заявлении президента Порошенко, что на Донбассе установлены «глушилки» и «агрессивная пропаганда» прекращена.
Постояльцы «Илиташа» самые разнообразные, многие с неподконтрольной территории, которые остановились здесь на несколько дней уладить дела и вернуться обратно. Из приехавших с другой стороны фронта есть особая группа – пенсионеры-«туристы». Один из них и стал моим соседом на вечер.
Аркадий Кондратьевич приехал из Шахтерска. Несмотря на то что ему уже 70 лет, выглядит он весьма крепким и подвижным. За его плечами 35 лет работы шахтером в родном городке. Его шахтерская пенсия составляет 3,5 тыс. грн. «У меня еще очень хорошая пенсия в сравнении с остальными, грех жаловаться, — говорит Аркадий Кондратьевич, угощая меня печеньем и домашним травяным чаем. — У тех, кто работал в гуманитарной сфере, учителя или культработники, — у них пенсия тысяча триста гривен. Далеко не каждый может поехать и забрать свои деньги, как я. Много уже совсем старых и немощных, не говоря уже об инвалидах. А кому-то и не хочется ехать за той жалкой тысячей, если только на путь туда-обратно потратишь 300–400 гривен. А правила такие: не явишься сюда отметиться в пенсионное раз в два месяца, и все — пенсию забирают. Я так и делаю, каждый месяц за пенсией не езжу, дорого и дорога тяжелая. Сегодня мне повезло: в 4 утра выехал из дому и около 11 уже был тут. Быстро получилось, была льготная очередь, где стариков и с детыми малыми пропускают. А попадешь в общую очередь, так у тебя целый день на дорогу уйдет. Сначала дээнэровский блокпост, потом украинский, кругом проверки и досмотр».
— Автобусы с той стороны ходят до блокпоста?
— Нужно заранее заказывать и договариваться на конкретный день. Набираются люди, тогда и едем.
— А что если не отметиться и потерять пенсию, не смог человек, например, вовремя приехать?
— Это никого не волнует, не явился — и нет денег. Потом нужно приезжать сюда, жить здесь две недели, ждать, пока тебя проверит инспектор, как бы живешь ли тут или нет. Наново подаешь документы, ждешь решения, но не каждый может позволить себе потратить деньги на это. Чего стоит только жить здесь столько времени. Так есть кто теряет пенсию, то безвозвратно. Поставишь будильник на 5:30, мне утром на автобус домой, а телефона я не брал, все равно у нас связи нет, какой с него прок.
Первый автобус до КВВП «Майорск» отправляется с автостанции в 6 утра, следующий рейс в 6:50. Интересно, что билеты в кассе на эти рейсы купить нельзя. Вам предложат маленькую бумажечку с номером телефона, по которому нужно звонить и бронировать место. Кто занимается этими перевозками — не понятно, но деньги идут мимо официальной кассы.
В 6:40 на автостанции уже стоят два бусика, люди неспешно грузят поклажу и занимают места в салоне. Водитель сверяется с числом пассажиров по списку, спрашивая последние цифры мобильника и собирает деньги. Проезд стоит 70 гривен. Абсолютную тишину утренней сонности и задумчивости нарушает разговор двух женщин спереди салона, которые обсуждают забавное название магазинчика на автостанции.
— «Тисяча милачей» — это на русском или украинском так безграмотно?
— Наверно, ради смеха написали, а какая разница, на русском или украинском, все из одного яйца вылупились.
Двинулись в путь. Водитель включает радио, разрывая молчание в салоне ритмичной музыкой.
«Доброе утро! В Москве уже 7 часов. Надеюсь, вы окончательно проснулись, потанцевав под нашу зажигательную музыку», — бодро вещает голос ведущего, на что салон реагирует ироническим смешком.
Хотя ехать от Торецка до Майорска всего 11 километров, дорога забирает почти 50 минут. Путь лежит через соседнее село Шумы, дорогой, которую можно назвать скорее направлением. Автобус следует без остановок, задерживаясь только на блокпосту для проверки.
Уже около 8 утра на пропускном пункте образовалась очередь из автомобилей в несколько сотен метров. На специально отведенной площадке останавливаются автобусы для выгрузки и погрузки пассажиров, дальше — зона пограничного контроля с проверкой «по полной». С блокпоста можно ухать в Торецк, Бахмут и Константиновку. Отправление — по мере сбора необходимого количества пассажиров, и иногда приходиться долго ждать. В ожидании клиентов крутятся и частники на легковушках.
Вдоль дороги предупреждающие знаки «Осторожно мины!». Территория вдоль трасы заминирована. Не единичны случаи, когда местные жители подрывались на минах в этом районе, последний инцидент произошел совсем недавно. «Смотри, не шастай тут где попало, кругом мины, — строго предупреждает меня молодой парень-пограничник, — было недавно, пошла бабка садить огород и подорвалась».
Несмотря на множество опасностей и близости зоны боевых действий, люди продолжают жить здесь своей особенной жизнью. «О, сегодня под утро хорошо так постреляли, — делится дедушка, высыпая на обочину ведро золы. — Почти каждую ночь стреляют и под утро. Мы тут уже привыкли, но все равно страшно, молимся Богу, чтобы не было еще хуже. Мне уже 78, старики свое отжили, но совсем не хотелось на старости такого жития. Страшно за молодых. Если раньше мы жили плохо, но надеялись на лучшее для детей и внуков, то сейчас живем еще хуже, а о будущем детей и думать страшно. Их ждут еще худшие времена».

«З…ало это все! Возвращаюсь домой»

Вторая ночевка в той же «гостинице» стала возможностью познакомиться еще с одним интересным человеком с непростой историей. В последний вечер пребывания в Торецке моим соседом стал 54-летний Максим. Сам он из Азербайджана, но переехал оттуда еще в юношестве. В Украине нашел жену и вырастил двух сыновей. Максим остановился в Торецке на один день уладить дела и на следующий день отправился в Донецк.
«Наш дом находится за полкилометра до аэропорта. Когда в 2014-м начали бомбить, был жуткий страх и неразбериха. У сына дом недалеко от нашего с женой, а у него на руках 4-месячная дочка. Бедный ребенок такой стресс получил, что даже приступы икоты начинались. Я решил отправить сына с семьей в Баку, жену отослал в Одессу, а сам остался на хозяйстве. К обстрелам приспособился, «лупили» как по расписанию, и я уже знал, когда приблизительно надо прятаться, а когда можно выйти погулять. Благо старые «сталинки» строили с убежищами, кто же знал, что это когда-то пригодится, а оно вот как вышло. Короче, долго я там тоже не задержался, решил уехать, когда «прилетать» начало по соседним домам. Забрал жену из Одессы и переехал в Славянск, но часто бывал наездами дома. Сын остался в Баку, другой работает в «Воде Донбасса». Жить очень сложно. Трудно было найти роботу. С донецкой пропиской на тебя смотрят как на грязь. Мы с женой пашем, а толку нет, все уходит на жратву, квартиру и коммуналку. Тарифы просто космические! Жизни тут нет никакой, до простого работяги никому нет дела. З…ало это все! Возвращаюсь домой».
— А для чего сейчас едете в Донецк?
— Да я мотаюсь туда-сюда, дом сейчас ремонтируют. Я как уехал, позже позвонил сосед: «В ваш прилетело». Сегодня уже окна должны были поставить, они достались бесплатно. Россия присылает гуманитарку стройматериалами и прочим. Будем переезжать назад домой. Там тоже все сложно, но дом есть дом, и тарифы там остались старые, а тут даже на воде приходится жестко экономить.
— Не боитесь ли возвращаться? Опасность-то не миновала.
— А куда деться, тут ты никому не нужен, отношение — будто ты кому-то что-то должен. Я как-то прошелся улицей в нашем районе и ужаснулся: 126 брошенных домов насчитал. Никого! Петровский, Куйбышевский, Киевский районы были самыми густонаселенными в городе. Что там творится сейчас! Все превратили в безлюдные руины. Больно смотреть.
— А кто сейчас воюет со стороны «ДНР»? У нас говорят, что много россиян.
— Есть россияне,  добровольцы, но в основном местные ребята. Ополченцев уже не осталось. С желающими вступить в подразделения подписывают контракт, все как и в Украине.
— Как вы думаете, что будет после окончания войны?
— Сложно сказать, очень много боли и обиды накопилось у людей. Людей натравили друг на друга, как собак. Кстати, журналисты внесли в это непосредственный вклад. Как сейчас помню этого п…са Будкевича (Богдан Будкевич. — Авт.), который по телевизору сказал, что на Донбассе проживает полтора миллиона лишних людей. Такое не забывается. Конечно, очень хочется, чтобы это безумие прекратилось. Я хочу, чтобы наша большая семья вновь собралась вместе, чтобы приехали все родственники. Это просто не передать, когда 60–70 наших собираются дружно вместе и отдыхают. Семья — последняя радость в этой жизни.

Роман ГУБРИЕНКО

https://www.2000.ua/blogi/avtorskie-kol … sskazy.htm